В сетях обмана и любви

– Я бы не прочь повести вас в театр сегодня вечером. Когда люди увидят ваши великолепные волосы, я выиграю уйму денег. – Он снова поцеловал ее волосы, как если бы это был талисман игрока. – Возможно, я куплю вам какую-нибудь безделушку. – Он поцеловал ее в щеку, потом в мочку уха. Она восхитительно пахла.

У Мэг перехватило дыхание.

– Что бы вам хотелось получить, Мэгги? – прошептал он ей на ухо и почувствовал, как она задрожала, покрывшись гусиной кожей там, где прикоснулись его губы. Маргарита закрыла глаза в бесплодной попытке отгородиться от мужа. – Бриллиант? Драгоценный камень под цвет ваших глаз? А может, рубин – символ капельки девственной крови?

Глаза ее мгновенно раскрылись и встретили его взгляд. С гневным возгласом Мэг изо всех сил толкнула его в грудь. Он соскользнул с сиденья на пол кареты, но и она упала, потому что ее волосы оставались намотанными на его ладонь. Она оказалась лежащей поверх него в неловкой позе.

Николас высвободил ладонь и крепко обхватил жену обеими руками, удерживая на месте и не позволяя орудовать кулаками. Она начала извиваться, как пойманная на крючок рыба, осыпая Ника замысловатыми ругательствами, поразившими даже его своей оригинальностью. Его еще никогда в жизни не обзывали жалким, порванным псами, завшивевшим конокрадом.

Ник не смог удержаться и расхохотался.

– Ох, Мэгги, чем сильнее вы ерзаете, тем это приятнее!

Она мгновенно застыла, с ужасом глядя на него.

Он усмехнулся:

– Думаю, мне вас не хватало прошлой ночью, дорогая.

– Я уверена, вы легко нашли мне замену.

Темберлей одарил ее своей дьявольски неотразимой улыбкой и подвигал бедрами, чтобы она почувствовала, как действует на него. Щеки Мэг вспыхнули ярким румянцем.

– Я получил массу предложений. Но, увы, все претендентки оказались блондинками, а я, уверяю вас, был расположен к рыжеволосым. – Он поднял голову и поцеловал ее в губы. – Мне нравятся дерзкие… – Он поцеловал ее снова. – Пылкие.

Маргарита смотрела на него с недоверием, и он вспомнил, что она никогда прежде не играла в любовные игры. Этому будет учить ее он, после того как научит послушанию.

Мэг попыталась подняться, осознав наконец, в какой опасности оказалась и каковы его намерения. Но он удержал ее.

– Пожалуй, я не стану дарить вам драгоценности. Лучше отдам синюю книгу, которая так вам понравилась, чтобы вы продолжили свое образование.

Мэг замахнулась на него, но он ухватил ее за запястье.

Она принялась вырываться.

– Как вы посмели рассказать всем!..

Карету тряхнуло на выбоине, и все, что Мэг собиралась сказать, вылетело у нее из головы. Ник осторожно куснул мочку ее уха.

Маргарита охнула и попыталась отстраниться.

– В самом деле, ваша светлость, я думала… – запротестовала она.

– Я же говорил вам: никогда не называйте меня так в постели. – Ник не оставил без внимания то, как она закинула голову, чтобы ему было удобнее достать губами до ее шеи.

– Но мы не в постели, – пробормотала она.

Ник улыбнулся, ощущая бешеное биение ее пульса. Жена действительно слишком много думала. Нужно отучить ее от этой привычки. И начать можно прямо сейчас.

Карету снова тряхнуло – Мэг возвратилась к реальности. Она оказалась еще более упорной и решительной, чем он думал. Чары обольщения рассеялись, Ник почувствовал, как она напряглась и снова начала вырываться. Придется поговорить с Роджерсом о его манере езды.

– Вы сплетничали обо мне! – обвинила его Мэг. – Вы всем разболтали, что я говорила о лошадях! – задыхаясь, выпалила она.

Он не мог понять, о чем она говорит.

– Я никогда не сплетничаю, Мэгги.

– Тогда – кто?.. – начала она, но он снова завладел ее губами, заставляя замолчать.

– А также никогда не слушаю сплетни. И вам не следует этого делать. Большая часть из них – неправда.

Николас продолжил соблазнять жену, касаясь языком ее упрямо сомкнутых губ, покусывая и исследуя их уголки, пока она не уступила и не приоткрыла их, целуя его в ответ со страстью, не уступающей его собственной.

Они не заметили, когда карета остановилась.

Лакей Роб Вейл буквально остолбенел. У него отвисла челюсть, когда он отворил дверцу кареты и обнаружил герцога и жену лежащими на полу. Они не замечали, что он стоит рядом, с удивлением уставившись на них. Роб не знал, как ему поступить – всего месяц был в услужении.

Конечно, ему была известна репутация герцога. Кто ее не знал? Этот человек был знаменитым повесой. Но это была его жена. А хозяева, считал Роб, никогда не женятся ради любви или ради удовольствий – как бы это ни называлось. Для этого они содержат любовниц, как в случае с его светлостью.

Поразмыслив, Роб решил: главное – сохранить все в тайне. Не годится ему потерять место из-за того, что он увидел, как его господин целуется со своей супругой. Он затворил дверцу кареты и громко постучал по блестящему герцогскому гербу, придававшему карете респектабельность, хотя тому, что происходило внутри, этого явно недоставало. Он прислушался и подождал, пока шорохи в карете стихли.