В широком прокате

– Потому что у тебя никогда не было такого парня, как…

Энрике замялся.

– Как кто? – подталкивала я его к ответу.

– Как я. Например.

Он тут же смутился из-за своих слов.

– Это неправда, – возразила я и, хоть и не собиралась когда-либо открыто признаться в этом, выпалила: – Ты мне нравишься.

Парень буквально обжёг меня взглядом. Скромно улыбнувшись, он прошептал:

– Ты мне тоже.

– Нет… то есть… Я имею в виду… Чёрт! – беспомощно мямлила я. Жалея о признании, я судорожно пыталась отыскать в голове фразу, которая поправила бы положение. Но здравые мысли в один миг улетучились подобно стайке испуганных пташек.

Не в силах больше выносить соблазнительный взор Диаза, я прикрыла лицо рукой.

– Я не это хотела сказать, – наконец мне удалось выдавить из себя заезженную реплику и вновь посмотреть на охранника. – Хотя, наверное, это. Ты хороший парень. И, если бы я была свободна, у нас с тобой могло бы что-нибудь получиться. Для меня не играют никакой роли ни твой социальный статус, ни твоё образование, ни тем более твой капитал. Но всё дело в том, что там, за пределами этой тюрьмы, у меня остался любимый человек. И только поэтому у нас с тобой ничего не может быть.

Сделав паузу, я продолжила:

– Да, положим, у меня были отношения исключительно с такими же творческими людьми, как я сама. Я трижды встречалась с актёрами, дважды – с продюсерами, однажды у меня был роман со сценаристом. А как-то раз меня угораздило стать подружкой театрального критика, который был старше меня почти на двадцать лет. Вот только мой опыт не означает, что я закрыта как партнёр для парней другого круга. Думаю, меня тянуло ко всем этим мужчинам, потому что им было легче меня понять. Как личность. Как актрису.

Энрике внимательно слушал то, что я говорила, а когда моя речь закончилась, он подкупающе улыбнулся и беззастенчиво поцеловал меня.

Скрывать не стану, в момент этого спонтанного поцелуя я не помнила ни о чём на свете. Наслаждение перечеркнуло собой всё сказанное мною раньше. Его губы нежно впивались в мои; одна его рука гладила мою шею, другой парень обхватил меня за талию.

Я не чувствовала в себе сил, чтобы сопротивляться искушению. Мне хотелось отдаться в его власть, хотелось, чтобы блаженный миг не заканчивался. Но приземлённое осознание того, что я обеими ногами стала на путь измены своему любимому, острой иголкой пронзило меня изнутри.

– Нет, – бесцеремонно оттолкнув Энрике, я вскочила с эпплбокса и отошла как можно дальше, будто близость к парню угрожала мне смертельной опасностью. – Так нельзя. Прости.

– Но тебе ведь хочется этого, – поднявшись и подступив ближе, убеждённо проговорил Диаз. – Я же вижу.

– Я предпочитаю не начинать того, чего впоследствии не сумею продолжить, – я оборонительно выставила вперёд руку, непримиримо давая понять, что продолжения не будет.

– А что, если новое будет лучше старого?

– Может быть. Но… Я люблю своего парня и не могу так с ним поступить.

– Понятно, – многозначительно произнёс Энрике. В этом одном-единственном слове прозвучали обида, недовольство, безграничная печаль, завистливая ревность к сопернику, упоение жалостью к себе и стыдливое разочарование из-за неспособности изменить ситуацию.

Мексиканец развернулся и порывисто бросился прочь из павильона. Я же за ним не последовала: добавить к своим объяснениям было нечего.

Было очевидно, что после произошедшего я и Энрике станем избегать друг друга. Но кто бы мог подумать, что охранник и вовсе исчезнет с горизонта. Пару дней его отсутствие в поле зрения меня мало беспокоило, скорее, даже наоборот, я была рада, что не нужно намеренно избегать его.

Однако позже мне подумалось: а вдруг из-за наших признаний, из-за страстного поцелуя у парня возникли проблемы? Вдруг с ним что-нибудь сделали? Наказали за нарушение субординации с заложником?

Тогда я начала расспрашивать других охранников о том, куда подевался Диаз. Те лишь пожимали плечами. И мне пришлось пойти на крайние меры.

Отыскать Сандру было проще простого: женщина стала теперь буквально тенью Штильмана и в определённом смысле примерила на себя роль кинопродюсера. Мало того, что на ней, как и прежде, лежал груз ответственности за обеспечение жизнедеятельности бункера, так ещё и добавилось забот с поставками требующихся для съёмок вещей.

Выглядела Смит намного более измотанной, чем месяц назад, и уже не такой спокойной. Застав её вместе с Дэвидом, Вики и Анри в костюмерной, я подкралась к ней и как можно тише спросила:

– Сандра, можно с тобой переговорить?

Шатенка без лишних слов согласилась, и мы перешли из костюмерки в соседствовавшую с ней мастерскую реквизита. Сандра устало прислонилась спиной к обшарпанному деревянному шкафу.

Я предполагала, что Смит, скорее всего, уже известно, чем окончился наш с Энрике разговор по душам. И всё же я не знала, с какой стороны подступиться к волнующему меня вопросу. Поэтому я тянула с началом беседы, а, когда пауза стала невыразимо огромной, Сандра терпеливо заговорила сама:

– Жаждешь поделиться со мной пикантными подробностями о поцелуе с Диазом?