В тени

После успешного контрнаступления под Москвой, Шапошников вновь предложил ему план перехода Красной Армии к стратегической обороне. Это было вызвано тем, что переброшенная на восток страны промышленность еще не развернулась в полную силу. Но Сталин, в очередной раз, отверг эту разумную программу.

– Ты, как Илья Муромец, – недовольно сказал он маршалу, – хочешь тридцать три года сиднем сидеть! Неужели не понимаешь, что Гитлер уже выдохся. Мы должны, общим ударом по всему фронту, опрокинуть его армии и погнать их прочь. Думаю, советские люди не поймут нас, Борис Михайлович, если мы, вместо этого, будем призывать их к пассивной обороне! Впрочем, не ты один так мыслишь, есть еще человек – Мерецков. Он тоже предлагает тотальную оборону: разбирать рельсы, демонтировать шпалы, сжигать села!

Вождь захлопнул дневник и снял телефонную трубку.

– Волховский фронт? Разбудите Ворошилова.

Соединили сразу:

– У аппарата член Военного совета фронта Запорожец.

«Главный разувальщик РККА! – усмехнулся, про себя, Сталин. – Он что, так и спит у аппарата?»

Сталин был наслышан о причудах высших генералов и комиссаров. Ему, из докладов службы безопасности, были известны их пристрастия и привычки, склонности натуры и чудачества. Вождю нравилось проявлять в разговоре свою осведомленность, повергая собеседника в панику.

Слабостью Запорожца была постоянная проверка здоровья бойцов. До войны он не мог спокойно пройти мимо марширующих красноармейцев, не остановив их зычным командным голосом. Затем приказывал разуться, чтобы проверить чистоту портянок и ног, уверяя, что здоровые ноги бойца являются его главным оружием!

– Где Ворошилов? – спросил Сталин. – Спит?

– Нет, товарищ Сталин: вместе с Мерецковым, он, еще вчера, выехал во 2- ую ударную армию! Необходимо что-то передать?

– Хорошо, – произнес вождь, будто не услышав предложение Запорожца.

Дверь кабинета приоткрылась, и в проеме показался Поскребышев.

– Поздравляю с днем Красной Армии, товарищ Сталин!

– Спасибо. Пригласи ко мне Власова…

***

Генерал-лейтенант Андрей Андреевич Власов направлялся к новому месту службы. Еще недавно он командовал 20-ой армией, которая, в декабре 1941 года, освободила Волоколамск и Солнечногорск, отбросив немцев от Москвы более, чем на сто километров.

После завершения операции, командарм Власов получил очередное генеральское звание, был награжден орденом Ленина, а его портрет вместе с фотографиями командующего фронтом Жукова и других командармов был опубликован в газете «Правда». В большой статье «Правды» Илья Эренбург, называя Власова не иначе, как «соколом Сталина» и «новым Багратионом», описывал его предыдущие подвиги, особенно то, как ему удалось вывести из-под Киева окруженную немцами армию.

Власов был одет в длинную кавалерийскую шинель, сшитую на заказ из желто-зеленого английского сукна. Портупею генерал не носил, поэтому вид у него, несмотря на три звездочки в петлицах, был, скорее, штатский. Андрей Андреевич походил на школьного учителя, чему весьма способствовали роговые очки с толстыми линзами, скрывающими сильную близорукость. Эти стекла не позволяли рассмотреть его тусклые, но цепкие глаза, внимательно следящие за окружающими.

Родился Власов в Нижегородской губернии, в семье священника, поэтому, несмотря на свой воинский чин и высокую должность, с уважением относился к верующим и не обращал внимания на солдат, которые молились перед наступлением.

На аэродроме Власов увидел члена Государственного Комитета обороны, секретаря ЦК ВКП (б) Маленкова, представителя Ставки Ворошилова и командующего ВВС РККА Новикова. Увидев Власова, все трое радостно заулыбались и направились в его сторону.

– Ну что, полетели? – произнес Ворошилов и почему-то посмотрел на Власова, словно от его решения зависел вылет на фронт.

Ворошилов хорошо знал об отношении Сталина к Власову, стремительно взлетевшему на вершину военного руководства. Но Климента Ефремовича раздражала его подчеркнутая скромность и умение сохранять достоинство в присутствии вышестоящих начальников.

«Дуглас» взревел моторами и уверено побежал по взлетной полосе. В воздухе к ним присоединилось звено истребителей сопровождения. Новиков сидел рядом с Власовым. Он сам недавно воевал в воздухе Ленинграда и сейчас направлялся на Волховский фронт, чтобы разобраться в действиях фронтовой авиации. Находясь рядом с Андреем Андреевичем, он смотрел на него с долей любопытства. В последнее время Новиков интересовался психологией людей, побывавших в окружении. Он помнил, что после сентябрьской катастрофы под Киевом Власов, после месяца боев в окружении, смог выйти к своим частям, сохранив при этом партийный билет! Это обстоятельство сыграло большую роль в его дальнейшей судьбе.

Наслышан был Новиков и про боевые действия 20-ой армии, которой командовал Власов в битве под Москвой. Ему хотелось расспросить того о характере взаимодействия армии с авиацией в декабре 1941 года, но сделать это он как-то не решался.