В тени

«А ведь мог он тогда меня и по телефону отстранить, а не по записке, которую передал через Жукова. Ведь он отлично знал, отправляя меня туда, что я никогда не учился воинскому искусству. Да, я занимал должности политкомиссаров на фронтах гражданской войны, а в тридцатые, он даже возвысил меня до комиссара обороны. Но, все это – благодаря личному расположению, а не моим воинским заслугам!»

Ворошилов взглянул на командующего фронтом, который стоял у стола и ждал указаний; но его вновь посетили воспоминания.

«Дело было под Царицыном. Тогда, по личному указанию Сталина арестовали многих военных специалистов из числа бывших офицеров царской армии. Их погрузили на баржи, которые вывели на Волгу и затопили, не потратив ни одного патрона на «врагов» революции».

Сам не зная, почему, он улыбнулся этим воспоминаниям.

«Хорошее было время, боевое, не то, что сейчас, когда нельзя принимать самостоятельных решений!» – подумал маршал и в очередной раз посмотрел на командующего фронтом, который по-прежнему дожидался его указаний.

– Ты, верно, думаешь, Кирилл Афанасьевич, что народный маршал глуп, коли измеряет расстояние пальцами? Ты знаешь, я это делал и в Гражданскую войну, однако, это не мешало мне бить белых! – вдруг вырвалось у Ворошилова. – Ты извини, но Ставка тобой не довольна! Я хотел тебе сразу об этом сказать. Это не мои слова, а его…

Командующий фронтом вздрогнул, как от удара хлыстом. Лицо его покраснело. Он не знал, куда девать руки, которые повисли, словно чужие. Ворошилов усмехнулся, заметив, что его слова пригвоздили Мерецкова к полу.

– Чем же не доволен товарищ Сталин? – еле слышно пробормотал Кирилл Афанасьевич. – Может быть, я что-то делаю не так, тогда подскажите…

Маршал понял, что страх перед Сталиным до сих пор сидит внутри этого человека, отдаваясь болью в сердце. Он немного смягчился.

– Верховный Главнокомандующий просил передать тебе лично, Кирилл Афанасьевич, чтобы ты действовал агрессивнее. А то, говорит, топчется Мерецков на месте, не проявляет нужной активности. Надеюсь, ты меня хорошо понимаешь?! Не доволен он, а это – плохо…. Так что делай выводы!

– Все понял, товарищ представитель Ставки, – с трудом выдавил из себя командующий фронтом. – Мне бы чуть-чуть артиллерии и самолетов…

Ворошилов засмеялся и посмотрел на Мерецкова хитрым взглядом.

– Ничего не будет, генерал. Обходись тем, что имеешь! Фронтов много, разве на всех вас напасешься?

Он снова засмеялся и, взяв стакан с остывшим чаем, допил его.

– Все понял, товарищ маршал, – ответил Мерецков. – На нет и суда нет! Будем воевать тем, что имеем…

– Правильно! – произнес Ворошилов.

***

Ворошилов толкнул дверь в кабинет Мерецкова. Прошла неделя после прибытия маршала в ставку командующего Волховским фронтом.

– Ну и мороз! – произнес раскрасневшийся от холода представитель Ставки. – В такой мороз хороший хозяин собаку на двор не выпустит!

– Вы правы, Климент Ефремович, холодно. С одной стороны это даже хорошо, активность немецких войск заметно снизилась. Попрятались…

– Мороз не щадит никого, ни русских, ни немцев! Им хорошо, они успели зарыться еще до холодов; а что делать нашим – у них блиндажей нет!

Ворошилов снял полушубок и, потирая ладони, направился к столу.

– Налей-ка мне горячего чая, – попросил он Мерецкова.

Было около десяти вечера. Маршал и генерал сидели за столом в кабинете, и пили водку, обмениваясь мнениями о прошедшем дне.

– Немцы оказывают ожесточенное сопротивление. Отдельные населенные пункты по три раза на дню, переходят из рук в руки. Армиям требуются боеприпасы и пропитание.

Маршал слушал генерала. Он хорошо понимал его, но не знал, как на это отреагировать.

– Что ты передо мной стелешься, как баба? – произнес он, наконец. – Ты, верно, думаешь, что Ворошилов ничего не понимает? Нет, брат, я – не дурнее тебя! Может, хочешь, чтобы я позвонил в Ставку и передал им, что ты мне сейчас здесь говорил?! Чего молчишь? Скажу сразу и честно, я этого делать не буду! Если я доложу об этом Сталину, ты снова уедешь на Север: собирать шишки и валить деревья.

Мерецков побелел. На какой-то момент ему стало не хватать воздуха, и он рванул на себе ворот гимнастерки. Он посмотрел на маршала, стараясь угадать, говорит ли тот правду или просто пугает его именем Сталина. Но лицо маршала было спокойным, словно он вообще ничего не говорил!

– Что ты сверлишь меня глазами, Кирилл Афанасьевич? Не надо. Я – человек прямой и потому говорю все как есть! Да ты особо не переживай, – улыбнувшись, произнес Ворошилов. – Как сейчас говорят, меньше роты не дадут, дальше фронта не пошлют!

Он рассмеялся и по-приятельски хлопнул Мерецкова по плечу. Генерал, переселив себя, улыбнулся шутке маршала, хотя в душе ему было отнюдь не до веселья. С другой стороны, Сталин был так далеко, что злиться на него совсем не полагалось. Климент Ефремович, маленький, с большими залысинами и одутловатым лицом, мало похожий на маршала, сидел рядом с ним и закусывал выпитую водку хрустящим огурцом.