В тени богов. Императоры в мировой истории

Сулейман был царем-воителем, который возглавлял свои армии в двенадцати походах и привел их к победам и завоеванию Сербии, Венгрии и Месопотамии. Османские войска громили Сефевидов и Габсбургов на полях сражений на расстоянии в 1100 км и более от Стамбула. Со своих плацдармов в портах Суэца и Йемена они сдерживали попытки португальцев установить господство в Индийском океане. В первые двадцать лет правления Сулеймана казалось, что границ для Османов нет, и султан мечтал захватить Рим, Вену и Тебриз, чтобы создать практически всемирную империю, превышающую по размаху даже ранний Арабский халифат. Как всегда случается с империями, со временем большие расстояния, топографические особенности и соперничающие государства ограничили дальнейшую экспансию. Опорными пунктами Османов на западе и востоке были Белград и Багдад, один из которых находился в 586 километрах, а другой – в 1 ззз километрах от Стамбула. В совокупности отдаленность, логистика и плохо развитые коммуникации подорвали попытки Османов взять Вену и уничтожить центр Габсбургской власти в Австрии. На Иранском нагорье Османы обнаружили, что не могут ни кормить свои армии в долгих походах, ни вынуждать Сефевидов вступать в бой. К 1540-м годам они скрепя сердце поняли, что их империя достигла естественных пределов и дальше им придется сосуществовать с Габсбургами и Сефевидами.

Во второй половине своего правления Сулейман немалого достиг во внутренней политике. Хотя в европейской историографии его всегда называли Великолепным, в Турции его знают как Законодателя. Его свод законов, с которым не сравнится ни один кодекс другого мусульманского режима, представлял собой всеобъемлющую совокупность шариата и декретов османских правителей. Превосходные мечети и другие здания, сооруженные его придворным архитектором Синаном, – с их исключительной легкостью, изысканным, но сдержанным декором, роскошными коврами и изникской керамикой – стали самыми долговечными и знаменитыми памятниками османской эстетике и чувству прекрасного, характерному для этой страны. Литературная и поэтическая высокая культура, которая сформировалась при Сулеймане, во многом опиралась на персидскую традицию, но использовала обновленный Османами турецкий язык. Свой вклад в это внесли интеллектуалы и культурные светила, бежавшие из сефевидского Ирана. Сам султан был образованным человеком, который лично принимал участие в археологических и литературных проектах. Он был уверен, что с их помощью можно повысить престиж Османов на международной арене, и – на пике османского могущества – имел богатые ресурсы для их финансирования. Тем не менее Сулейман, по большинству свидетельств, был не настолько хорошим поэтом, как основатель династии Великих Моголов падишах Бабур. Не столь велик был и его личный вклад в то, чтобы сделать турецкий язык выразителем высокой литературной культуры. Однако он считается прародителем современного Турецкого государства и нации, тогда как никакие значимые течения в современной Индии не считают Бабура или родной для него чагатайский тюркский язык частью своего наследия или самосознания. Как всегда, реалии наших дней и запросы современной нации легко искажают чувство исторической справедливости и перспективы¹²

.

Неудивительно, что увидеть личный вклад Сулеймана в эволюцию османских законов и институтов гораздо легче. Новый свод законов появился в результате совместной работы Сулеймана и его старшего советника в религиозных и правовых вопросах, знаменитого мыслителя Эбуссууда, который в 1545–1574 годах занимал пост главного в империи богослова (главного муфтия, или шейх-уль-ислама). Султан глубоко и искренне верил в истину и мудрость исламской религии. Огромное уважение, с которым он относился к богословам в целом и Эбуссууду как лучшему представителю своей профессии в частности, создало между ними некоторое подобие равенства и стало фундаментом для настоящей крепкой дружбы. Вместе они расширили, перестроили и усовершенствовали судебную и образовательную системы империи. В стране была создана иерархия религиозных школ (медресе), в которую вошли как школы в провинциальных городах, так и крупные имперские учреждения в Стамбуле. Верхушку этой системы сформировал впечатляющий комплекс мечетей, школ и богоугодных заведений, построенных для султана по проекту Синана и получивших общее название мечети Сулеймание. Некоторые выпускники этого учреждения становились учителями (улемами) в школах, многие другие служили судьями (кади) и поднимались по карьерной лестнице, которая начиналась с должностей в небольших городах и оканчивалась постами двух верховных судей в Европе и Азии (кадиаскеров), входивших в императорский совет (диван) – высший административный и судебный орган империи, включавший в себя от пяти до восьми членов и возглавляемый великим визирем¹³.