В тени богов. Императоры в мировой истории

Чтобы управлять бюрократическим аппаратом, монархи из династии Мин все больше полагались на евнухов из Запретного дворца как на своих личных секретарей. За это их безжалостно критиковали чиновники. Рождение сыновей для продолжения линии наследования было одной из ключевых ценностей конфуцианской системы. В связи с этим китайские элиты относились к евнухам еще с большим презрением, чем в большинстве других культур. В эпоху Мин самые одаренные евнухи получали образование в особой дворцовой школе, где преподавали первоклассные учителя из Академии Ханьлинь. Однако, хотя евнухи были достаточно компетентны, чтобы служить личными помощниками императора, они не меньше обычных чиновников были склонны к созданию фракций. Пока евнухи учились и служили, они устанавливали множество связей с бюрократической элитой, поэтому фракции могли объединять представителей Запретного города и правительственного аппарата. И снова риторика конфуцианских чиновников противоречила их поведению. Ко временам Ваньли император из династии Мин, желающий контролировать политический курс и распределение должностей, встречал серьезное противодействие.

Очевидно, последняя капля в чашу терпения Ваньли упала тогда, когда бюрократия не позволила ему назначить наследником своего сына от любимой жены Чжэн в обход старшего сына от другой жены. В глазах чиновничества примогенитура воплощала принципы иерархии и старшинства, которые имели важнейшее значение в конфуцианской системе ценностей. Она также сулила стабильность. Ваньли, как водится, отреагировал на случившееся худшим из возможных способов. Ему не хватило решимости и уверенности, чтобы настоять на своем кандидате, и поэтому он крайне неохотно пошел на уступки бюрократии и назначил наследником старшего сына, но впоследствии пренебрегал законным наследником, в то время как другого сына он (вопреки всему, что видела эпоха Мин) держал у себя при дворе как постоянный источник потенциальной угрозы и нестабильности. Он также, по сути, отошел от управления государством, отказавшись встречаться с министрами, подписывать документы и распределять должности⁸

.

Классическая история о Ваньли на этом заканчивается. Это история о безответственности и самовлюбленности, в которой также не обходится без алчности и жестокости. Но недавние исследования показывают, что, хотя Ваньли в отчаянии отошел от внутренней политики, он по-прежнему увлеченно и эффективно решал дипломатические и военные вопросы. Есть свидетельства, что с ними он справлялся гораздо лучше императора Хуэй-цзуна из династии Сун, ошибки которого внесли свой вклад в катастрофу 1120-х годов. Чиновники вполне ожидаемо противились желанию Ваньли лично вести свое войско в бой. Они ссылались на трагедию, произошедшую с предком Ваньли, молодым императором Ин-цзу-ном (Чжу Цичжэнем), который в погоне за военной славой в 1449 году попал в плен к монголам. Не имея возможности командовать войском на поле боя, Ваньли по-прежнему живо интересовался армией, выделял достаточно средств для ее содержания и продвигал способных военачальников по службе. Один военный историк отмечает, что в 1570–1610 годах армия Мин была, вероятно, эффективнее, чем когда-либо со времен первых двух правителей династии. Как и многие лидеры, Ваньли впадал в отчаяние от фракционности, мелочности и тупиковости внутренней политики, но охотно играл свою роль на международной арене. Он был решительно настроен сохранить господствующее положение своей династии и Китайской империи в Восточной Азии. Он также полагал, что в военных и дипломатических делах он имеет достаточно свободы и власти, чтобы действовать эффективно⁹.