В тишине твоих шагов

Я не знаю, что она чувствовала, когда мужчины после

спешного секса натягивали штаны и уходили, какие эмоции

она переживала внутри, оставаясь одна, но спустя десять

лет такой жизни Танька вдруг запила. Как-никак, употреб-

ляя алкоголь в компании с собутыльниками, она не риско-

вала проснуться утром одна, на старом матрасе, на полу чу-

жой кухни. Каждый раз находился новый потрепанный

жизнью мужичонка, которого нужно было обогреть и уте-

шить. Она штопала им штаны, выслушивала жалобы на

жизнь, терпела затрещины и, возможно, отличала их друг от

друга, а кого-то даже любила. Я не знаю.

251

Я не видела её около пяти лет. Но огромное количество

раз вспоминала о ней с выпускного.

Вспоминала, когда вкладывала в новые отношения всю

себя, выворачивая душу наизнанку, а взамен лишь вымали-

вала у мужчины крупицы внимания. Когда очередная боль-

шая любовь вдруг оказывалась пшиком, и когда я просто

опустила руки и перестала верить в эту самую любовь.

Вспомнила я о Таньке и тогда, когда стала встречаться

с Мишей только ради того, чтобы не испытывать больше это

щемящее душу чувство ненужности никому на свете.

Видит Бог, я искала. Я так искала своего человека! С ко-

торым можно помолчать, прикоснувшись плечом, просто

долго смотреть в глаза и всё понимать без слов. На которого

можно надеяться, зная, что он не сбежит, как только ты

впустишь его в свой мир и доверишься. Того, с кем в конце

концов не страшно просто состариться.

Но не нашла. И я выбилась из сил, натыкаясь на закры-

тые двери, закрытые сердца, закрытых людей. И мне захо-

телось остановиться. Я поплыла по течению.

Когда ты понимаешь, что тебе тридцать лет, появляется

потребность расширить горизонты, позволить себе больше,

чем прежде. Сломать стереотипы и ни перед кем не оправ-

дываться.

Сегодня, к примеру, можно начать с малого и выпить бо-

кал вина за обедом, завтра бросить ненавистную работу,

а послезавтра побриться налысо и сбежать в пеший поход по

Индии. Можно, конечно, ограничиться ничего не значащей

интрижкой с коллегой по работе — стресс уйдет на какое-то

время, но есть вероятность неприятного послевкусия.

А кого-то вообще подстерегает неприятное открытие:

оказывается, что «пуститься во все тяжкие» в тридцать лет,

в общем-то, и не для тебя, и не так уж весело. Всё больше

хочется домой, под пледик, и чтоб рядом кто-то мирно со-

пел, отнимая половину одеяла.

Вот и сейчас я ничего не хочу. Просто устала. Я чувствую

себя этой Танькой, не нашедшей места среди людей. Больше

не худею со всеми, в дань моде, до состояния сушеной во-

блы, не качаю попу до размеров чернобыльского ореха, не

желаю никому угождать. Мне хочется быть собой. И чтобы

меня оставили в покое.

252

Да, я, пожалуй, ненавижу себя за то, что позволила мо-

ей внутренней Таньке вырваться наружу, когда Донских

стал оказывать мне знаки внимания. Мне был приятен

проявленный ко мне интерес, и на секунду показалось, что

я могу, подобно мужчине, получить желаемое и просто ид-

ти дальше. Взамен извлекла хороший жизненный урок. Не

стоит лезть в такие игры, не обладая достаточным циниз-

мом и хладнокровием, иначе, уходя, обязательно оставишь

с этим человеком частичку себя.

Не можешь встать с чужой постели и жить дальше, не

ложись в неё.

Как часто мы соглашаемся на что-то обычное, типовое,

полагающееся каждому, не дождавшись, пока придет твоё,

настоящее. И оно постепенно становится привычным, та-

ким, от чего уже и отказаться страшно. Мы боимся думать

о переменах, проживая свои несчастливые жизни, в нелю-

бимых городах, с чужими по духу людьми. И всё только

чтобы избежать пресловутого одиночества. Не слишком ли

большая цена за иллюзию нормальной жизни?

—  А что ты? — почти крикнула в трубку Катя.

— А что я? — Пришлось отойти на двадцать метров,

чтобы Донских не услышал. — Ненавижу их обоих.

—  А Тимофеева за что? — удивилась подруга.

— А заодно! Мне сейчас хочется назначить виноватых,

иначе голова взорвется. Не могу же я одна тянуть эту лямку!

—  Почему ты всё не объяснила ему?

—  Как?! — прошептала я. — В голове столько слов! А он

даже не смотрел на меня, не хотел слышать. И я кожей по-

чувствовала, что ему противна.

— Ну, хорошо хоть они не подрались, — весело заклю-

чила Катерина.

—  Моя ошибка в чем: во всех наших разговорах я упоми-

нала Донских как следователя по делу и ни разу не обмолви-

лась, что мы, в общем-то, с ним на «ты» разговариваем.

Обеспокоенно оглядываясь на курящего в сторонке Сер-

гея, я почти проковыряла дыру в газоне носком своих кожа-

ных тапочек. Он стоял и пристально смотрел на меня.

Я опустила глаза. Хорошо, хоть по губам не читает.

— Ага, и не только разговариваете! — возмутилась

подруга.

253

—  Вот именно, — с сожалением произнесла я. — И двад-

цать минут назад я опять с ним флиртовала.

— Зачем? — Катя перешла на шепот, видимо, к ней

в магазин зашли посетители. — Если не хочешь всё усугу-

бить, то давай ему уже от ворот поворот!

—  Не знаю, так гадко на душе.  — Я бросила на Донских

осторожный взгляд. — Смотрю на него, и само флиртуется.

Может, это нервное?

— Любой девушке польстит внимание такого мужчи-

ны. — В трубке что-то зашуршало. — Ухаживай он за мной,