В тишине твоих шагов

Велосипед тотчас промчался мимо нас со свистом, едва не задев. Резким порывом ветра взметнуло нашу одежду и волосы. Повернув головы, мы увидели удаляющуюся фигуру мальчишки, продолжавшего остервенело давить на педали. Опомнившись и тяжело дыша, я сделала шаг назад и тотчас получила удар в плечо от проходившего мимо мужчины. Он что-то недовольно брякнул про мою неловкость, но его слова утонули в очередном порыве ветра. Тимофеев осуждающе посмотрел на него и дернулся в сторону, но я остановила его движением руки и кивком предложила отойти с дороги. Люди продолжали сновать мимо нас, спеша по своим делам.

Алексей настойчиво взял меня за руку и подвел к машине:

— Довезу тебя до дома Яковлевой, а там посмотрим.

— Помнишь адрес? — я послушно опустилась на сидение.

— Да, — ответил он и закрыл за мной дверцу.

В салоне было чисто и пахло мятным освежителем. Сев на водительское сиденье, Тимофеев бросил назад планшет и завел автомобиль. Двигатель довольно заурчал. Пристегнувшись, я набралась наглости и коснулась его плеча. Он обернулся.

— Трудно водить машину, если ты ничего не слышишь?

— Тому, у кого музыка орет на весь салон, пожалуй, труднее, — рассмеялся он, ничуть не обидевшись, и выехал со стоянки. Устремив автомобиль в нужном направлении, он расслабленно положил руки на руль и продолжал улыбаться. — Сейчас такую шумоизоляцию делают, ничего не слышно, так что все находятся в одном положении.

Я усмехнулась, довольная ответом. Дальше мы ехали молча.

— Что будешь спрашивать?

— Будем импровизировать, — твердо сказал Тимофеев и, взяв меня за руку, увлек в подъезд.

— Кем мы представимся? — спросила я шепотом, остановив его на площадке первого этажа.

— Посмотрим по обстоятельствам, — ответил он и подтолкнул меня вперед. — Главное, слушай и запоминай всё, что видишь вокруг себя. Если я что-то не разберу, ты услышишь. Доверься мне.

— Стой! — сказала я, уставившись напротив, на дверь Пилькевича. В темноте коридора мне показалось, что она приоткрыта.

Подойдя поближе, я прислонилась к косяку, чтобы прислушаться. Тимофеев остановился и вопросительно уставился на меня.

Дверь в квартиру Арама Пилькевича и правда была не заперта. Легонько толкнув ее костяшками пальцев, я мгновенно ощутила уже знакомый неприятный запах. Надо заметить, что с момента прошлого моего визита он несколько усилился.

Обернувшись, я увидела, что Алексей неодобрительно качает головой. Ему не хотелось влипнуть в историю. Всё-таки это было незаконное проникновение в чужое жилище. Но было поздно: я уже вошла внутрь, зажав пальцами нос.

Беззвучно матерясь, Тимофеев на цыпочках последовал за мной. Оглядевшись, я заметила, что комнаты пусты. Все вещи стояли на своих местах, ровно так, как во время моего вчерашнего посещения. Прислушавшись, я ничего не услышала. Мне стало страшно.

— Зачем ты сюда врываешься? Уйдем, пока нас никто не заметил! — нависнув надо мной, шепотом взмолился Алексей. Его тон приобретал все более требовательный оттенок. Но у меня были свои мысли на этот счет. Что-то манило меня в эту квартиру.

Мне не оставалось ничего, кроме как развести руками.

— Арам! — позвала я хриплым голосом, направляясь на кухню. Молчание, которое последовало в ответ, заинтриговало еще больше. Я серьезно забеспокоилась.

Шторы на окне, которое выходило прямо на крыльцо подъезда, были плотно задернуты. В комнате царил полумрак. Абсолютная тишина.

— Арам! — позвала я громче и даже не узнала звук собственного голоса. Сзади скрипнула половица паркета: мой спутник следовал за мной на кухню. На кухне по-прежнему тишина.

Я осторожно двигалась вперед, сверля глазами темноту. То, что я увидела на полу, прервало мое дыхание. Арам Пилькевич лежал поперек кухни с остекленевшими глазами и перекосившимся ртом, открытым, словно для крика. Он был мертв, это не вызывало сомнений.

Я застыла, парализованная от ужаса, глядя на него и не способная сделать ни малейшего движения.

Тимофеев подошел ближе и смачно выругался.

11

Да уж, не думала я, что сегодня придется еще раз пережить состояние позорного падения в обморок. Но ноги внезапно решили куда-то поплыть, руки становились чужими и непослушными, в голове послышался нарастающий звон. Не хватило мне и сил, чтобы оторваться глазами от трупа, поискать ближайший от меня стул и присесть.

Осознание того, что перед тобой лежит совершенно мертвый человек, меня окончательно приземлило. Приоткрытые глаза Арама Пилькевича смотрели на меня не отрываясь. Его губы не шевелились. Рот был распахнут в безмолвном крике. Лицо приняло облик куклы, не человеческого существа. Из состояния шока и от приближающегося падения на пол меня вывели руки Алексея, заботливо обхватившие сзади за плечи.

Повернув меня к себе, он наклонился и пристально уставился в мои глаза. Они наверняка были полны ужаса и растерянности. Я ощутила, как грудь сдавливает чем-то тяжелым, словно невидимым обручем. В ту же секунду кислород перестал поступать в мои легкие. Очертания светлых глаз Тимофеева начали медленно расплываться. Сознание падало в пустоту.