В царском кругу

Графиня Александра Андреевна Толстая (1817–1904) — камер-фрейлина русского императорского двора (с 1881 года), старейшая придворная дама при дворе императора Николая II. Кавалерственная дама ордена Святой Екатерины. Известна как двоюродная тетушка Льва Николаевича Толстого, с которым состояла в многолетней переписке и о котором оставила воспоминания.

Она была так плоха во время пути, что много раз думали — не довезут ее живой, и доктор Боткин предупредил священника Никольского, ехавшего в поезде Государыни, чтобы он был готов причастить ее Святых тайн.

Так она возвращалась к нам!

Чтобы уберечь ее от всякого волнения и перенапряжения, никому, кроме нескольких членов семьи, не было разрешено ехать ее встречать. Даже парод не издал ни возгласа при ее проезде. Все снимали шапки и крестились при виде скорбного экипажа, наполненного шубами, укрывавшими от взглядов больную Императрицу. Едва можно было наметить сопровождавших ее Императора и Великую княжну Марию Александровну. Прильнув к окну дворца, выходящему на Дворцовую площадь, мы смотрели на подъезжавший экипаж, и он произвел на нас впечатление открытой могилы.

Зима и часть весны прошли для нас в чередовании страха и надежды: Государыня медленно умирала, терпеливо перенося как физические, так и нравственные страдания. Испытывая к ней глубокую привязанность, мы еще не могли смотреть в лицо несчастью, ожидавшему нас. Мы считали ее опорой России, ее семьи и всех нас. Зная положение дел, мы видели в ее смерти всеобщую беду и крах.

Казалось, чаша была переполнена, но на нас обрушился новый удар. 5 февраля, две недели спустя после приезда Государыни, в Зимнем дворце произошел взрыв, дьявольской целью которого было уничтожить всю Царскую семью одним ударом в то время, как, по мнению злоумышленников, она должна была собраться за обедом.

По милости Божией, семья избежала замышленного убийства, но жертвы все же были многочисленны, поскольку взрыв произошел в караульном помещении, и все находившиеся там погибли.

Не останавливаясь на подробностях, которые упоминались в газетах и займут свое место в истории, скажу только о том, что видела сама. Прежде всего, как расценить беспечность, предшествовавшую катастрофе? Беспечность тем более непонятную, что в то время жили в постоянном страхе перед происками адской банды. Правда, во дворце ввели усиленную охрану, — считалось, что были приняты меры самой тщательной предосторожности, — однако даже на жилой половине происходили странные вещи. Так, нам, фрейлинам, доводилось встречать в коридорах, а именно в коридоре, ведущем в покои Государя, очень подозрительных субъектов.

Дарье Тютчевой однажды даже показалось, что она увидала мужчину, переодетого в женскую одежду, покрытого темной вуалью, из-под которой все же выглядывали усы. Мы поспешили предупредить внутреннюю охрану, но нас, вероятно, посчитали фантазерками и ограничились для очистки совести небольшим обыском, который ничего не дал.

Однажды вечером, когда я вернулась к себе, мне сказали, что приходила некая дама, уверявшая, будто я пригласила ее с собой в театр. Ложь бросалась в глаза, и у меня тут же возникло подозрение. Всякому было известно, что я не имею права приглашать кого бы то ни было в императорские ложи, которые были в нашем распоряжении. Пресловутая дама придумала этот предлог, чтобы проникнуть во дворец, пользуясь моим отсутствием.

На следующий день, встретив на лестнице коменданта Адельсона, я сообщила ему об этой анекдотической истории и моих подозрениях.

— О, не беспокойтесь, графиня, — сказал он мне с самой любезной улыбкой, — с вами ничего не может случиться — вы под моей надежной охраной.

— Я ничуть не беспокоюсь о своей персоне, — ответила я, — что бы со мной ни случилось, это совершенно не важно. Меня гораздо больше волнует другая половина дворца, и я прошу вас не спускать с нее глаз ни днем ни ночью.

В ответ я услышала самые прекрасные обещания, и я отмечаю этот инцидент только потому, что он произошел накануне покушения.

Говорят, что, когда должно случиться несчастье, все глаза как бы поражаются слепотой, но я не думаю, чтобы это имело хоть малейшее отношение к тем, кто был обязан охранять безопасность дворца; на мой взгляд, трудно подобрать достаточно сильное выражение, например, для генерала Дельсаля, суперинтенданта дворца. За несколько недель до случившегося его предупредили из Берлина, что в Петербурге готовится новое преступление. Ему даже прислали план дворца, где было точно указано место покушения, но, кажется, он расценил это тоже как сказку.