В заповедной глуши

Он не помнил ничего и не знал, кто он.

Он просто встал. Потянулся, улыбаясь. И пошёл туда, где виднелась тропинка…

9.

За прошедшие полтора месяца Валька успел придти к выводу, что Михал Святославич кричать не умеет.

Вывод оказался насквозь ложным.

То есть абсолютно. Ни разу в жизни на Вальку так не орали. От стыда у него слёзы наворачивались на глаза, а главное — совершенно нечего было возразить на все те эпитеты, которыми награждал обоих мальчишек лесник. Сами собой откуда-то пришли глупые слова: "Я больше не буду…", вот их Валька и твердил время от времени, отмечая машинально, что и Витька бурчит то же самое, хотя и реже, глядя себе под ноги.

Михал Святославич нагнал их на краю болота — совершенно очарованные, держа перед лицами сцепленные руки, в которых лежал медальон, мальчишки сомнамбулически брели куда глаза глядят.

— Я больше не буду, дядя Михал… — прошептал Валька, понимая, что сейчас заплачет. Витька откликнулся эхом:

— Дядя Михал…

И Михал Святославич осекся. Перевёл дух. Сказал:

— Конечно, не будешь. Оба не будете. Это я вам гаранитрую… Потому что сегодня всю первую часть личного времени плюс перед этим — время чая — вы ползёте кросс. Полтора часа ползёте туда, полтора обратно. Куда — я выберу. Если обратно опаздываете — время опоздания вычитается из времени на ужин. А вторую половину личного времени посвящаете тесному общению с лопатой и вёдрами — яму под картошку давно надо вычистить и обновить. Ясно?

— Да, — сказал Витька уныло. Валька вздохнул и повторил:

— Да…

— Не слышу, — зловеще ответил Михал Святославич.

— Так точно, ясно! — заорали сообразившие, что к чему, мальчишки. И Валька осторожно сказал:

— Дядя Михал…

— Ну? — буркнул лесник.

— А вы нам не объясните…

— Потом, — отрезал он. — А сейчас, так как вам предстоит насыщенная вторая половина дня, а полночи вы не спали — спать до… — он посмотрел на часы: — Пять сорок две… до девяти. Потом — завтрак и по расписанию. Восемнадцать минут — помыться, вы грязные в дым! Бего-о-ом!!!

* * *

На ужин мальчишки опоздали на целых десять минут, да ещё минут пять не могли толком есть и только сипло дышали, вцепившись в ложки и глядя в стол пьяными глазами. За осатвшиеся пять минут они успели затолкать в себя ужин и даже удержать его внутри, хотя Михал Святославич был беспощаден и тут же поднял их из-за стола.

Он устроился с какими-то своими расчётами на краю ямы, но не стал заниматься, а просто наблюдал за мальчишками — рассеянно, явно не из опасения, что они станут сачковать. После трёх часов попеременного ползанья на спине, по-пластунски и на боках, перемежаемого бодрыми пробежками на четвереньках, возможность махать лопатой и таскать вёдра была просто райским наслаждением — ребята начали приходить в себя.

— Дядя Михал, — сказал Валька, и сам немного удивился, как естественно у него это получилось. Лесник кивнул. — Ну а всё-таки… что с нами было?