В заповедной глуши

— А потому что есть такая вещь, как радиозаглушка и радиоперехват, — невозмутимо отозвался Михал Святославич.

* * *

В лесное озеро садилась луна. Огромная и красная, она предвещала скорую непогоду, но пока что небо было чистым и звёздным.

Двое сидели возле воды в кустах, скрытые ото всех взглядов густым переплетением веток. Слышался еле различимый, но выразительный голос мальчишки — он читал стихи, и стихи были не о любви…

— Из песка возникает солдатская каска,

Рассечённая надвое трещиной длинной.Я опять просеваю песок с опаской:Иногда война возвращается миной,Громыхает в детской руке гранатой,Из прошедшего в окна стучит снарядом…Вот язык её — страшный, но мне понятный…Вот и череп виднеется — с каской рядом.

Поднимаю бережно и осторожно.Взгляд живых моих глаз в те, что жили когда-то…Следом тянется пояс с флягой порожней.Время выпило воду — иль губы солдата?Не хотел умирать, в свою гибель не верил?Перед смертью рану зажал ладонью?Или он не поймал наступления смерти,

Не успел захлебнуться кровью и болью?Я, как Гамлет, стою над раскопом тревожным.Только мой-то вопрос потрудней, чем у принца…"Быть — не быть?" — это просто, это несложно.Трус? "Не быть." "Быть?" Иди насмерть биться.Может, был этот мёртвый солдат героем?Десять танков подбил, с поля вытащил друга?

Всё равно мне. Меня он закрыл собою.Я — живу. И это — его заслуга.

— Это ты после наших раскопок написал? — Алька, поставив подбородок на колено, внимательно слушала Витьку. В её глазах отражались алые точки луны. — слушай, а ведь очень хорошо…

— Да ну… — мальчишка пошевелился, отгоняя комаров.

— Нет, правда! — настаивала девчонка.

— Я ещё написал, — Витька вздохнул. — Про немца… Почитать?

— Спрашиваешь…

— Ну вот. В общем, примерно так…