В заповедной глуши

— Нормально, — он смущённо посмотрел на нас и пошевелил пальцами этих самых ног. — Всю ночь ныли, я даже во сне чувствовал, а сейчас нормально. Спасибо.

— Приводи себя в порядок, — скомандовал я, — и садись лопать, а то мы устали ждать.

— А зачем жести быстрей разлагаться? — спросил Витька, пока Валька мылся. Я покачал головой:

— Чтобы поменьше было мусора. Человек обожает загаживать природу. Причём именно тем, что не разлагается и вечно торчит памятником людской глупости — пластмасссой, стеклом, жестью…

— Вы что, ещё и "зелёный"? — удивился Витька. Я пожал плечами:

— Да нет, конечно. Я что, похож на идиота, который патрулирует нефтяные платформы на лодках, двигатели которых работают на бензине?

Витька засмеялся:

— Тогда, может, вы и правда леший?

— Я вас где встретил? — я начал обуваться. — В поле. А в поле лешие не водятся. Какие ещё будут оригинальные предположения? — он пожал плечами. — Нет? Отлично. Давай миски, будем питаться.

Валька тоже подсел. Он вымылся основательно и выглядел повеселевшим. Накладывая ему дымящийся кулеш, я процитировал:

— Цирк — не парк, куда вы ходите грустить и отдыхать.В цирке надо не высиживать — а падать и взлетать.И под куполом,под куполом,

под куполом скользя,Ни о чём таком сомнительном раздумывать нельзя…

Он замер, поднял на меня глаза. Спросил как-то недовольно:

— О чём это вы?

Я усмехнулся и продолжил:

— О надежда — ты крылатое такое существо,Как прекрасно твоё древнее святое волшебство.

Даже если вдруг потеряна — как будто не была! —Как прекрасно ты распахиваешь два своих крыла……Похороненная заживо, являешься опятьК тем, кто жаждет не высиживать — а падать и взлетать.

.. Понял?

— По… нял, — с запинкой сказал он. Недовольство во взгляде сменилось растерянностью, а растерянность — надеждой.

— Ну и ешь, — предложил я. — Ешьте, ешьте, и снимаемся, а то засиделись.

2.

Пуща открылась нам после короткого подъёма на крутой склон, отсекавший край поля. Мы отшагали уже километров, чтобы не ошибиться, пять. По самой жаре. Мальчишки, впрочем, двигались ходко и даже весело — наверное, правда хорошо отдохнули. Шли молча. Ни они ни я ни о чём разговаривали — что для меня, например, было нехарактерно. Но молчание не было тяжёлым, как вчера.

И вот мы влезли на этот склон — только что не цепляясь руками за траву — и встали на нём.

— Ого, — сказал Витька. Его лицо бронзовело от пота, а глаза расширились удивлённо.

— Как красиво, — искренне ответил Валька.