В заповедной глуши

— Да тут такое дело… — я тоже посмотрел на них. Мальчишки сдвинулись ближе и выглядели почти враждебно, как при нашей первой встрече. — Такое дело, — повторил я, — что это скорей я с ними.

Михал подобрался. Окинул взглядом всё вокруг. И деловито спросил мальчишек:

— Слушаю?

— Валентин, — кивнул я. Валька закусил губу, посмотрел на Витьку, на меня. И, шагнув вперёд, сказал — не более понятно, чем я сам, но я узнал слова[17]:

— Все мы дети одной матери.

Я наблюдал за Михалом. Лицо лесника осталось бесстрастным, только весёлый огонёк в глазах вспыхнул, погас и обернулся чёрным пламенем:

— И руки у нас чисты, — ответил он. И сделал жест рукой в сторону теней: — Там машина, пойдёмте.

3.

Насчёт болота указатель не обманывал. Ловко крутя баранку "лендровера-90" левой рукой (по лобовому били и били ветки), Михал объяснял:

— Это не от безденежья, ты не думай… Тут раньше дорога была во, — он показал большой палец, — разные шишки охотиться ездили. Лука это дело прикрыл, дорога так и рассыпалась, лес сожрал — ну и слава богу, моим подопечным спокойней. А я где надо и пешком пройду.

Мальчишек кидало на заднем сиденье, как горошины в коробке. Они цеплялись за всё подряд и стукались всем на свете. Я посмеивался, упершись ногами в пол и вцепившись в поручень:

— Что, так никто и не охотится?

— Ну как никто? — Михал лукаво посмотрел на меня снова повеселевшими глазами. — Контрольный отстрел, санитарный отстрел… Для хорошего человека всегда отыщем. И паляунычники из Гирловки тоже стреляют. Да что они настреляют-то? Это их земля, они её ошкурять не станут…

На лобовом стекле джипа пласталась свастиковидная эмблема, окантованная чёрно-желто-белыми флагами и надписью:

ИМПЕРСКАЯ ПЕХОТА

Я кивнул на неё:

— А?..

— Да ну, — со смешком ответил Михал. Джип зачавкал, выше крыши брызнула вода с грязью. — Здесь вам не тут.

— А это свастика? — спросил до сих пор вообще молчавший Витька. Михал посмотрел на него в заднее зеркало:

— Ратиборец, — ответил лесник. И подмигнул мальчишке: — В фашисты меня записал?

— Нет, — вдруг ответил Витька. — Я знаю, что это старинный знак, а Гитлер его просто использовал.

— Надо же, — Михал поднял брови. — Верно. А фашистов у нас тут не любят. Знаешь песню: "Каждый четвёртый из белорусов, Каждый четвёртый пал на войне…"? На самом деле даже больше, чем каждый четвёртый.

— А вы же поляк? — спросил Валька. — Или нет?

— Поляк, белорус… — Михал крутнул баранку. — Русский, украинец… Поляк. Ну и что?

Джип кидало, под ним зыбко покачивалась глубина.