Валерий Гаврилин

Писатель-«деревенщик» Василий Белов был Гаврилину, конечно, очень близок: композитор полюбил его прозу задолго до личного знакомства. Наталия Евгеньевна рассказала один очень смешной эпизод, связанный с чтением повести Белова «Целуются зори»: «Эту небольшую книжечку Валерий взял в библиотеке в Опочке. Читали вслух, хохотали над похождениями незадачливого деревенского жителя, который приехал в город и не может найти дом родственника. Столько юмора было в этой повести, такие сочные вологодские выражения, многие были так знакомы Валерию. Он сокрушался, что нельзя «зачитать» книжку, а посему решил: «Будем её переписывать». Идея особенно понравилась сыну, и сразу же мы принялись за дело: переписывал сын, переписывали я и Валерий. Но когда книгу переписали, то обнаружили, что страниц, переписанных Валерием, оказалось всего-навсего две. Провёл он нас!» [21, 173].

Потом произошло знакомство и с автором повести, между ним и Гаврилиным установились тёплые дружеские отношения. Многое сближало: общая родина, тяжёлое и голодное детство без отцов, которые погибли на войне. И даже то, что они могли быть однофамильцами (Гаврилин по отцу — Белов).

Они встречались и в Ленинграде, и в Вологде. Валерий Александрович как-то попросил супругу испечь перед приездом Белова рыбник или пирог с грибами. Наталия Евгеньевна разволновалась, решила, что традиционный северный пирог у неё не получится, зато испекла грибной — и все были очень довольны.

Белов тоже приезжал не с пустыми руками: как правило, он преподносил Гаврилину свои книги. Например, в 1985 году подарил трёхтомник с надписью: «Валерию Гаврилину от автора. Желаю тебе здоровья и вдохновения! С любовью к твоему таланту. Белов. Вологда». А в 1988-м — «Бухтины вологодские завиральные» с текстом: «Дорогой Валерий! Мой поклон, и ещё укрепись и жди вдохновения. Твой Белов. Вологда» [23]. Гаврилин считал Белова выдающимся мастером. «В. И. Белов — чистая литература, — утверждал он. — У него нет сюжета, ситуации в качестве решающей силы. Главная сила — в смысле слова, в звучании слова, в темпах фраз, предложений, в их комбинации, в чередовании слов по окраске и т. д. Именно отсюда вырастает литературный образ его творений» [21, 173].

Последняя книга уже имелась в обширной библиотеке Гаврилиных. Валерий Александрович переплетал её самостоятельно, очень аккуратно оклеил форзацы бумагой с васильками — это были его самые любимые цветы.

К сожалению, рукопись музыки Гаврилина к спектаклю «Над светлой водой» не сохранилась. Известно, что в спектакле была использована песня «Скачут ночью кони». Некоторое представление о спектакле можно получить из рецензий: «В том самом незабываемом спектакле, в котором участвовала народная артистка РСФСР М. Щуко, была одна примечательная сцена. Старая крестьянка расставалась со своим домом, который должен был уйти на дно рукотворного моря. Для неё это момент прощания со всем, чем жила до сих пор: с землёй, где родилась, вырастила детей, где прошла её многотрудная жизнь. А впереди — полная неизвестность и не совсем привлекательная для неё жизнь в городе. Трефена падала на крыльцо, гладила руками тёплые, такие привычные, родные доски и плакала… Марина Владимировна исполняла в этой сцене причет невесты — древний северный причет! Мне до сих пор кажется непостижимым, как могла бывшая ленинградка, истинно городской житель, так глубоко заглянуть в душу плача?!» [42, 401].

Василий Белов считал, что Гаврилин — тот самый композитор, один из немногих, кто действительно может «услышать» его пьесы, а потому хотел, чтобы Валерий Александрович написал музыку к «Кощею Бессмертному» (Гаврилин утверждал, что к этому сочинению музыка и вовсе не нужна) и к «Александру Невскому» (композитору пьеса не слишком нравилась). Конечно, никаких конфликтов между Гаврилиным и Беловым не возникало: Валерий Александрович был человеком в высшей мере деликатным — прямых отказов не давал, ссылался на занятость.