Вальтер Беньямин. Критическая жизнь

Он направлялся в итальянский городок Поверомо (что буквально означает «бедный человек») к северу от Пизы, где его ожидала очередная совместная работа с Вильгельмом Шпайером, сочинявшим новую детективную пьесу, в итоге получившую название «Пальто, шляпа, перчатка», и обещавшим пусть не сразу, но щедро оплатить помощь Беньямина[326]. Меньше чем через неделю после отбытия с Ибицы тот по пути в Тоскану остановился в Ницце, где снял номер в отеле

Petit Parc, на который набрел годом ранее, когда Шпайеру чинили машину в гараже напротив этого отеля, в глазах Беньямина обладавшего «какой-то очень странной привлекательностью». В письме Шолему от 25 июня он сообщал, что, может быть, отметит свой день рождения в Ницце и выпьет бокал «праздничного вина» с «довольно эксцентричным типом [skurrilen Burschen

], чей путь часто пересекался с моим во время моих всевозможных странствий» – недвусмысленно указывая на возвращение суицидальных настроений. 26 июля в «относительно спокойном» настроении он писал Шолему о неважных перспективах литературной работы и о нарастающем у него чувстве зря прожитой жизни:

Литературные формы выражения, которые выковала для себя моя мысль на протяжении последнего десятилетия, полностью обусловлены превентивными мерами и противоядиями, которые я вынужден противопоставлять распаду, постоянно угрожающему моей мысли вследствие подобных случайностей. И хотя многие из моих работ – или их ощутимое число – стали небольшими победами, они уравновешиваются крупными поражениями. Я не хочу говорить о замыслах, которые обречены остаться незавершенными и даже неначатыми, и лишь назову здесь четыре книги, отмечающие реальную территорию краха или катастрофы, будущие границы которой я все равно не способен определить, когда пытаюсь окинуть взглядом следующие несколько лет моей жизни (BS, 14–15).

«Четыре книги», о которых идет речь, – это посмертно опубликованный проект «Пассажи», так и не изданный Ровольтом сборник эссе о литературе, собрание немецких писем, вышедшее в 1936 г. под названием Deutsche Menschen, и «поистине исключительная книга о гашише». На следующий день после того, как было сочинено это избыточно пессимистическое письмо Шолему, Беньямин начал подготовку к самоубийству.

Причины для этого шага, от которого, как и от своего «плана», принятого предыдущим летом, Беньямин в последний момент отказался, остаются неясными. Шолем не склонен объяснять это ухудшением политической ситуации. 20 июля реакционер Франц фон Папен, только что назначенный канцлером, распустил прусское правительство, возглавлявшееся социал-демократами, что вызвало по всей стране волну политического террора и насилия и расчистило Гитлеру путь к захвату власти. Все эти события, бесспорно, сказались на материальном положении Беньямина как еврея. Через несколько дней после переворота, осуществленного фон Папеном, который объявил себя «рейхскомиссаром Пруссии», Frankfurter Zeitung

сообщила о намерении правительства привести радиовещание в соответствие с его программой правой пропаганды, и в течение следующих нескольких недель были уволены известные своими левыми взглядами директора берлинской и франкфуртской радиостанций, дававшие Беньямину заказы, от которых зависела значительная часть его дохода. Вместе с тем письма и рукописи, посылавшиеся Беньямином во Frankfurter Zeitung, оставались без ответа (хотя публикация его произведений в этой газете продолжалась – по большей части под псевдонимом – еще пару лет). Более того, в своем письме от 26 июля Беньямин сообщал Шолему, что соответствующие берлинские власти потребовали от него покинуть его квартиру якобы из-за нарушения им правил проживания.

Каковы бы ни были причины для нового раунда заигрываний с самоубийством (Шолем называет в качестве одного из факторов отказ Ольги Парем выйти за него замуж), 27 июля Беньямин начерно составил завещание и четыре прощальных письма – Францу Хесселю, Юле Радт-Кон, Эрнсту Шену и Эгону и Герт Виссингам[327]. Особенно ярко иллюстрируют тогдашнее состояние его рассудка письма Хесселю и Юле Кон: