В начале апреля Беньямин отправился на Ибицу в обществе Сельцев, задержавшись на несколько дней в Барселоне, где жили его старые друзья Альфред и Грета Кон. Кроме того, возможно, он собирался навестить там свою «красавицу-подругу», ту самую разведенную жену берлинского врача, о которой говорила Шолему Ольга Парем[350]
. Прожив несколько дней в доме у Сельца в городке Ибице, 13 апреля Беньямин прибыл в деревню Сан-Антонио. Оказалось, что это место за год резко изменилось. Сам остров из прежнего первозданного тихого уголка превратился в оживленное курортное местечко, куда на лето приезжали преимущественно немцы, включая и немало нацистов. Как выразился Жан Сельц, «волшебная атмосфера определенно была осквернена»[351]. Сан-Антонио заполнял грохот новой стройки: жители острова спешили извлечь выгоду из наплыва пришельцев: сначала туристов, а теперь и изгнанников; нажиться на ситуации удавалось даже нескольким иностранцам, включая и Неггератов. Они сдали в аренду свой дом на Са-Пунта-дес-Моли, над бухтой Сан-Антонио, и к моменту прибытия Беньямина собирались переезжать в новый дом, построенный местным врачом на противоположной стороне бухты в самой деревне Сан-Антонио. Беньямину были гарантированы два месяца жизни у Неггератов, и он предвкушал возвращение в комнату, в которой жил предыдущим летом, наслаждаясь прогулками в соседней роще. Новое место жительства показалось ему намного менее привлекательным. Помимо того что новый дом оказался скучным в архитектурном плане и был неудобно расположен, из-за тонких, как бумага, стен по нему из комнаты в комнату свободно гуляли звуки, а с ними и порывы холодного ветра: лето в том году припозднилось. Имелись там и некоторые плюсы: Беньямину досталась большая комната, при которой имелось даже что-то вроде гардеробной и ванна с горячей водой, но к нему так и не вернулось ощущение жизни в приятном месте, которое он испытывал в прошлом году. Изменился и сам Неггерат, казавшийся теперь более сдержанным и переставший быть тем «разносторонним гением», которого Беньямин знал в студенческие годы. Но самым тревожным был рост цен, вследствие чего даже после частичной продажи своей коллекции монет (о чем позаботился в Берлине Танкмар фон Мюнхгаузен) Беньямин был вынужден существовать на свой «европейский минимум», составлявший 60–70 марок в месяц. Он проводил дни в своем «прошлогоднем лесу» и часто отправлялся в портовый городок Ибицу, чтобы посетить Сельцев и посидеть в кафе (городской кинотеатр казался ему слишком грязным), где он отдыхал от «атмосферы колонии… самой ненавистной из всех атмосфер», окутавшей Сан-Антонио. «Мое давнее недоверие ко всяким строительным предприятиям… нашло здесь даже слишком резкое подтверждение» (C, 415–416, 419).