Ваш любимый доктор, или Дело всей жизни

Следующая неделя выдалась суматошной. Мы с Сальвадором, Ули, парочкой магов-ищеек из штаба и охраной путешествовали порталами по мелким приграничным селениям. Ищейки рыскали в поисках зацепок, я обходила больных и опрашивала местных, а ученые собирали пробы воды и почвы. Нейт Эйле с энтузиазмом глотал местную воду и все ждал, когда у него проявятся симптомы. Но те не спешили: здоровье его оставалось крепким, как у быка, что весьма расстраивало ученого.

А вот Норвину, который расшевелил болото с ленивыми жабами под названием штаб и заставил всех работать, удалось схватить шпиона из Меридиса. Уж не знаю, что с ним собирались делать и как выколачивать информацию, но я ему заранее сочувствовала.

В общем и целом дело двигалось, но медленно. Мужчины изучали пробы, а я листала справочники, доставшиеся от Эллен, и не рассчитывала на то, что все решится в мгновение ока.

Но имелась и хорошая новость – теперь в нашем доме всегда были порядок и чистота: Грэта не брезговала даже Йорика от пыли протирать, куры вели себя прилично и исправно несли яйца, в саду завелись аккуратные кустики благоухающих цветов, а на столе и в кладовой всегда было, чем утолить голод. Грэта приручила метлу и магическую печку, к которой поначалу боялась даже подходить. Говорила, что простолюдинке типа нее больше подходит обычная дровяная.

Когда были прикрыты тылы, жилось легче и приятней, а мой желудок не клял меня за неправильное питание. Мы с Деллой ездили принимать роды и в Лихую, и в ее родную деревню Дурную, и в самом Левилле пациенток навещали. Девочка делала успехи, постоянно просила меня дать ей книги для изучения, внимательно слушала все, что я говорила. Когда я поинтересовалась, как закончилось их спонтанное свидание с Йеном, она покраснела и начала мямлить что-то невнятное.

Проведали мы и Диди. Она чувствовала себя хорошо и занималась детьми и домашними делами, как и прежде, а то, что с ней случилось, казалось далеким сном. Даже сказала по секрету, что после операции смогла вздохнуть свободно и теперь использует мужа по назначению без опаски «снова оказаться в тягости».

Также нашлось время навестить и Найли. Симфизит донимал ей гораздо меньше, после бандажа девушке стало легче, и я показала ей лечебные упражнения. Радовало, что молодая мамочка сумела наладить грудное вскармливание (после родов прошло не так много времени), и кормилица малышу больше не была нужна. Найли выглядела вполне себе довольной и счастливой, бледность прошла, появился аппетит. Ее муж очень тепло благодарил меня и заплатил сверх стоимости вызова – и хорошо, деньги лишними не бывают.

«Это вам на личные расходы, нейра магичка», – сказал при этом счастливый папаша.

А я порой вспоминала Халли и надеялась, что она все-таки созреет, но женщина не появлялась на горизонте. Я хорошо знала такой тип людей, уговоры их не берут. Ну что ж, поживем – увидим, главное, чтобы на самом деле в цирк уродцев не подалась от безысходности. И я буду очень рада, если Халли все-таки придет. Ее излечение будет означать торжество науки над невежеством и суевериями.

А сейчас очередной рабочий день близился к концу, но я планировала успеть заказать крупную партию спирта, после этого зайти в мастерскую и проверить, как выполняется заказ на медицинскую мебель. Мы с Пискуном выходили из лавки со сладостями, когда я почувствовала, как кто-то дернул меня за юбку. Я молниеносно обернулась и увидела мальчишку лет семи, он смотрел на меня, улыбаясь беззубой улыбкой: передние зубы выпали, а постоянные вырасти еще не успели. Выглядел мальчонка, как уличный оборванец, и я грешным делом подумала, что он решил меня ограбить. Но вдруг тот достал из кармана клочок бумаги и помахал им в воздухе:

– Послание для благородной нейры!

– Ох, спасибо, мальчик… – я протянула вперед руку, но пацан быстро спрятал записку за спиной и погрозил мне пальцем.

– Нет-нет, сначала денежки, – и нахально улыбнулся.

– От кого записка? – спросила я строго.

– От кого-кого, от лешего! – хохотнул тот. – Тетенька, я тороплюсь, дайте монетку для бедного сиротки! А лучше две, мне еще в воровскую гильдию налог платить.

И тут я сообразила, кто может быть автором сего послания. Сунув мальчонке в кулак несколько медяков, я взяла клочок бумаги и, отойдя в тень лип подальше от посторонних глаз, развернула.

– Ну что там? – спросил Пискун. – Читай вслух.

Почерк был грубым, буквы скакали, в словах ошибки. Но общий смысл записки был таков:

«Тот, кем вы интересовались, имеет темные делишки с аптекарем на улице Красного плюща».

И все, больше ни слова. Роб Кривонос был удивительно краток. Я зачитала письмо Пискуну, а потом сказала:

– Знаешь, о чем я подумала? Если у Ойзенберга темные делишки с аптекарем, то вариантов немного. Самый вероятный, это что он сговорился с ним и продвигает запрещенные лекарства типа наркотиков или подобного. Оба неплохо на этом зарабатывают.

То же подобие лауданума, который существовал в нашем мире и одно время был очень популярен. Почему бы и нет?