Ваша С.К.

       Никогда ничего не отвечал на это красавец-кравчий, молча поднимался из-за небогатого на угощения стола и уходил, не крови нахлебавшись. И уводил с собой пра-пра-пра-правнучку Светлану.

       — Твоя кровь не принесет ей счастья, — прошипела как-то раз Туули вослед нежеланному гостю, покуда внучка названная ее не слышала.

       Обернулся тогда Федор Алексеевич и рыкнул:

       — Не переживай, финка. Муж из нее всю мою кровь выпьет. А я святой воды поднесу ему после, чтобы очистить от своей скверны.

       Затаила на него злобу финка еще более лютую и начала настраивать внучку на безбрачие, ибо в душе любила девочку, как никого никогда не любила. Даже Мирослава, выросшего в ее землянке, когда хворь до времени прибрала его родную мать, которую мальчишка хоть и силился, а вспомнить не мог. Так что никого у Мирослава, кроме финской ведьмы, и не было, пока княгинюшка не появилась, но о ней поминать никто не любил… Много веков прошло с ее жуткой гибели.

       — Женушки они для мужа, для свекрови же рабыни… Невозможно быть хвалимой у свекрови, быть желанной в доме мужа… — начинала Туули нараспев всякий раз, наевшись сокола.

       — Какая свекровь, бабушка… — отвечала умная девочка… — У упыря-то…

       Насупится Туули и потом снова выдаст:

       — Но все равно учись поклоны делать ниже да расточать слова получше…

       — Учусь, бабушка, учусь… И не засыпать под вечер учусь и утром слышать крик петушиной, всему учусь, бабушка… Я и так всякую ночь выхожу смотреть на месяц ясный и по Медведице время знаю. Коль прямо к югу головою станет, а хвостом своим на север кажет, то время мужу спать ложиться…

       Насупится Туули еще сильнее и начинает гонять внучку по землянке: то пол подмети, то стол вымой…

       — Не только сверху, но и сбоку, и ножки мой… И стены обмети, и скамейки облей водой… А что думала, за тобой муж как отец, точно за царевной, ходить будет…

       — Вот разошлась старая… — это скрежетал клыками Федор Алексеевич, топчась у порога. — Светлана, домой!

       Выскакивала к нему девочка черная, что домовенок из печки.

       — Сколько лет ей, знаешь?

       Светлана кивала.

       — А сколько в этой норе живет, знаешь?

       — Столько же.

       — Вот то-то… Единственное, что верного в ее словах: как мышь, ушами слушай и как заяц, бегай ногами. А то догоню!

       И наутек бежала от него девчушка, только пятки сверкали… И никогда не догонял ее прадед, всегда она его побеждала. Зато бегать резво научилась — хоть какой прок в его воспитании. А бабка только и ворчала:

       — Не ходи без сарафана, не ходи ты без сорочки, не ходи и без платочка…

       — А почему? Потому что приятно то мужу?

       Менялась тогда в лице старая ведьма.

       — Это кто тебя научил такому? — и руки в боки встанет. — Сколько раз тебе отец говорил на озеро не бегать… И без башмаков не ходить! — кричала уже внучке вдогонку, когда та улепетывала от бабки к русалкам в омут.

       Если бегать ее прадед научил, то плавать — подруженьки, лады простоволосые… И другим премудростям — пусть лишь на словах да все же без скромностей — обучили. А иногда Светлана еще и подслушивала разговоры бабки с отцом:

       — Дочь, что яблонька, взрастить-то ты ее взрастишь — гляди, сколько помощников у тебя, а посадить не сумеешь, ох не сумеешь… Нет достойного ей, нет… Один, что лапать в лохмотьях, у другого воронье тело. И у всех рот от волков…

       И как клацнет зубами на князя, тот даже отпрянет, а она хохочет — дико хохочет. Даже все травы под потолком трясутся от ее хохота.

       — Не отдашь ведь, не отдашь…

       Спугнули тогда сороки девочку и не услышала она ответ отца. Зато бабка на другой день снова подступилась к ней:

       — Издавна у нас мужей учили правильно бить жен: все по плечам березовым прутиком, а по спине лишь немного. А глаз и ушей не касаться, чтобы шишки с синяками не вскочили и никто б не догадался, что волком, кто изодрал и медведем, кто измял, муж был… Так учили, так и делали. Так и делают…

       Не стерпела тогда Светлана, к отцу с расспросами полезла. Сощурился Мирослав и сказал:

       — Учили, учили… Да только мне это не пригодилось. Я другой совет принял: будешь ласков ты с желанной, будешь девой мило принят.

       — Все равно не хочу замуж! — топала Светлана босой ногой.

       — Да куда ж тебе замуж… — смеялся Мирослав. — Тебе б за башмаками сходить сначала, а потом уже замуж.

       Вот и сейчас стояла перед бабкой семнадцатилетняя княжна босой — уж больно ноги натерла.

       — Ты мне не гадай, бабушка, ты мне ноги лучше подлечи… А я уж как-нибудь до своей судьбы на них доковыляю…

       Строго глянула на нее ведьма и отвернулась.

       — До свадьбы само заживет. А я в этом деле тебе не помощник.

       — Какая свадьба, бабушка? Ты про смотрины прошлые, что ли? Так это карнавальная ночь была, как у Его Императорского Величества. Все в старые одежки нарядились. Ты бы Федорушку нашего в шитом золотом сарафане видела б…

       Обернулась к ней ведьма, шикнула:

       — На колу б я его лучше увидела в драной рубахе!

       И рукой махнула:

       — Отойди. Сейчас красного дракона пускать буду…

       Глава 22 “Не злите Кикиморку”