Вавилон - 17. Падение башен. Имперская звезда. Стекляшки

Твердость снова вернулась к герцогине.

— Сходите туда, где жил Ноник, может, там есть какой-нибудь ключ. Больше мне ничего не приходит в голову.

— Будет сделано,— сказал Йон. Герцогиня резко отключилась. Он повернулся к Альтер.

— Готова в поход?

— Угу.

Йон легко вскочил с кресла и, мрачнея, повернулся к акробатке.

— Она очень устала,— сказал он хмуро.

— Знаешь, я тоже устала бы, пытаясь управлять целой страной, имея с одной стороны кучку паникующих стариков, а с другой — семнадцатилетнего короля, который три последних года жил вне двора. О нем только и можно сказать, что он неглуп и послушен.

— Пошли в гостиницу Ноника,— махнул рукой Йон.

Ночь опустила свое темное покрывало прямо на крыши. На пути к Котлу дома становились ниже, беднее и теснее жались друг к другу. Йон и Альтер свернули в переулок, отмечающий старейший район города. Хотя уже стемнело, народу в этой части города было куда больше, чем в центре.

Альтер улыбнулась, проходя мимо двух мужчин, которые ругались из-за узла. Узел был плохо завязан, и было видно, что в нем старая одежда.

— Я снова дома,— рассмеялась она.— Спорю, что они где-то стянули его, а теперь не могут решить, кому тащить его к скупщику. Гостиница, наверное, вон там,— они снова свернули,— Вспоминая времена, когда я бегала по этим улицам, я почему-то испытываю ностальгию. Не знаю, почему. Жизнь тогда была голодная, и в ожидании очередного карнавала, где находилась работа для меня, приходилось и самой кое-что потаскивать.

На углу под синим тентом сверкал продуктовый лоток. Холодный неоновый свет заливал фрукты, выращенные гидропонным способом, а в стеклянном ящике на ледяном ложе лежала блестящая рыба из аквариумов. Продавец в белом фартуке отпускал кому-то товар. Альтер глянула, не смотрит ли он, и схватила маленькую дыню. Когда они снова завернули за угол, она разломила плод и дала половину Йону. Девушка немедленно вгрызлась в сладкую мякоть, Йон же так и держал свою долю в руке, а потом вдруг улыбнулся и потряс головой.

— В чем дело? — спросила она.

— Просто задумался. Я пробыл в тюрьме пять лет, но ни разу не украл ни денег, ни пищи. До тюрьмы я имел все, что хотел, так что в тюрьме мысль взять что-то не свое никогда не приходила мне в голову. Теперь мне платит герцогиня. И знаешь, когда я увидел, что ты взяла плод, моей первой реакцией было удивление. Ты, наверное, назовешь его моральным возмущением.

Альтер вытаращила глаза, потом нахмурилась.

— Да, наверное, это было глупо... я хочу сказать, что просто вспомнила, как таскала фрукты, когда была маленькой. Но ты прав, Йон: воровать — неправильно...

— Я ничего не говорил, правильно это или нет.

— Но я подумала...

— И второе, что пришло мне в голову: она из Котла, а я из центра, и нас разделяет целая пропасть морали и обычаев. И я подумал, как ты принимаешь все эти вещи и объединяешь их?

Она хотела что-то сказать, но осеклась и только посмотрела на него.

— Правильно, неправильно,— сказал он.— Черт возьми, я же убийца, ты помнишь? Как же мы сравняемся? Я сын богатого отца, а ты циркачка из Котла. Однако я знаю ответ: нас уже сравняло все то, чему ты учила меня, когда говорила, как откидывать голову, прижимать подбородок и перекатываться. И теперь для нас нет ничего проще, чем быть равными. Вот так,— он взял ее за руку,— и так,— он откусил от плода, брызнувшего сладким соком.

Она слегка пожала ему руку.

— Да, все так. Только насчет неравенства я тоже все понимаю. Помнишь нашу жизнь у Петры в поместье, прежде чем мы вернулись в Торон? Я очень долго чувствовала себя неловко из-за всяких дурацких мелочей: как правильно пользоваться вилкой, когда встать, когда сесть и прочее. Иногда мне просто хотелось провалиться сквозь землю, и я задумывалась, кому вообще нужна моя жизнь. Когда ты пытаешься прекратить войну, глупо думать о таких вещах, но я все-таки думала. Раньше я всегда считала, что надо просто жить в ожидании удачи и не слишком дергаться по поводу того, что съесть завтра. Но рядом с тобой и герцогиней я стала думать немного иначе: все то время, когда ты не развиваешься, не узнаешь что-то новое, не делаешь чего-то важного, ты проводишь в сплошном неудобстве,— она передернула плечами.— Вероятно, поэтому я проводила так много времени с Телем. Он хоть и с материка, но в этом смысле был больше похож на меня. Мы могли бы идти по жизни вместе,— она коснулась ожерелья из раковин.— Но теперь он умер, убит на войне. Так что мне делать?

— Ты любила его?

Альтер опустила голову.

— Я очень любила его. Но он погиб.

— Что ты собираешься делать? — помолчав, спросил Йон.

— Учиться,— ответила она.— Ты можешь учить меня. Считай это взаимообменом,— и они рассмеялись вместе.

Среди множества дощатых домишек, крытых ржавым железом, это строение выглядело крепким и довольно солидным. Дойдя до двери, Альтер сказала:

— Надеюсь, что эта вылазка не обернется...— она шагнула вперед и осеклась.

Стоявшая за стойкой пожилая женщина с пурпурным родимым пятном подняла глаза, пошатнулась и раскрыла рот. Альтер схватила Йона за руку и потащила вперед, еле слышно шепча:

— Тетя Рэра!