Вавилон - 17. Падение башен. Имперская звезда. Стекляшки

Женщина выскочила из-за стойки, вытирая фартуком руки, и замерла на середине зала, все так же раскрыв рот и тряся головой, словно отгоняя видение. Альтер обняла ее за плечи.

— Тетя Рэра!

— О, Альтер... Какими судьбами... откуда...— пожилая женщина улыбалась, но по щекам ее текли слезы.— Ты вернулась ко мне! — наконец выговорила она срывающимся голосом.

Люди в таверне, многие из которых были одеты в военную форму, подняли глаза.

— Тетя Рэра, ты, значит, работаешь здесь?

— Работаю? Я владелица. Я получила лицензию. То есть на самом деле получила.

— Ты — владелица?

— Ну да, я делаю тут всю работу сверху донизу, но зато и все деньги идут только в мой карман. Для женщины с практическим складом ума это не так уж трудно. Ох, Альтер, я так искала тебя!

— Я тоже искала тебя, но старая гостиница Джерина была разгромлена.

— Знаю. Я некоторое время работала помощницей медсестры в Главном медуправлении. Я обыскала все цирки и карнавальные шоу, которые приезжали в Торон.

— Я стала работать там только несколько месяцев назад.

— Понятно. Как раз тогда, когда я перестала искать,— она смахнула слезы.— Я так рада видеть тебя, Альтер, так рада!

Они снова обнялись.

— Тетя Рэра,— сказала Альтер, вытирая глаза тыльной стороной ладони,— я хочу поговорить с тобой кое о чем важном. Не могла бы ты мне помочь? Я хочу узнать о человеке, который жил здесь.

— Конечно, конечно,— сказала Рэра и тут впервые разглядела Йона.— Молодой человек, будьте добры, последите здесь, пока я пойду и пообщаюсь минутку с племянницей.

— Ох, тетя Рэра,— спохватилась Альтер.— Это Йон Кошар, мой друг.

— Рада познакомиться,— поклонилась Рэра.— Вы просто приглядывайте за всеми и не допускайте скандалов,— она окинула взглядом фигуры в зале: — И никого не выпускайте без оплаты. Хотя не похоже, чтобы кто-нибудь собирался уходить,— она повернулась к задней комнате, держа Альтер за руку.— Налейте себе, если хотите. Наливайте всем! — и она заторопилась, таща девушку за собой.

Усмехнувшись, Йон подошел к стойке, налил себе и сел неподалеку от одного из военных. Тот посмотрел на него, коротко кивнул и снова опустил глаза. Сильная эмпатическая реакция Йона на встречу Альтер с теткой поубавила у него сдержанности, и он обратился к военному:

— Похоже, что ваши ребята сидят здесь весь вечер. Что вы тут делаете?

Военный поднял на него глаза.

— Что за ерунда,— пробормотал он и переспросил: — Что я тут делаю? Ты меня спрашиваешь, что я тут делаю?

— Да-да,— ответил Йон.— Что вы тут делаете?

— Я надираюсь,— военный поднял кружку с зеленой жидкостью и провел пальцем по мокрому краю. Йон вдруг ощутил, что в мозгу военного что-то происходит, и прислушался к тону, каким тот говорил.— Я делаю неуклюжую попытку спрятаться в кружке,— вокруг него и в самом деле уже стояло множество пустых кружек.

— Почему? — спросил Йон, стараясь соотнести этот цинизм с собственным добрым чувством.

Военный повернулся, и Йон увидел его эмблему: капитан Корпуса психологической поддержки. После «того самого мига» многие из них перестали носить свои эмблемы, так же, как солдаты перестали носить униформу.

— Видите ли,— сказал офицер чуточку пьяным голосом,— я из тех, кто знал о войне, кто планировал ее, вычислял лучший способ ее ведения. Здравствуйте, человек из города. Рад пожать вам руку,— однако, вопреки словам, руки не протянул и вновь вернулся к своей выпивке.

Обычно Йон не пытался проявлять любопытство, если человек не был расположен к беседе. По сейчас он сам был в необычном состоянии.

— Знаете,— сказал он,— я не был в армии, но у меня есть впечатление, что из-за этого я что-то упустил. Кроме всего прочего, это, как мне кажется, тот опыт, который делает из мальчика мужчину.

— Да, я понимаю вас,— коротко ответил офицер.

— Физическая дисциплина и опыт активных действий,— продолжал Йон,— пусть даже в гипнотическом сне, должны что-то значить. По крайней мере, смерть, ожидавшая их, была реальной.

— Видите ли,— сказал психолог,— мы делали куда больше, чем только планы сражений. Мы управляли всей пропагандой, которая шла и к гражданским лицам тоже. Мне кажется, я знаю, о чем вы думаете.

Йон удивился.

— Значит; вы не считаете, что военная дисциплина может быть хорошим опытом?

— Опыт — это то, как вы это воспринимаете,— возразил психолог.— Это абсолютная реальность, так? Из мальчика в мужчину! Посмотрите на ребят, которым нравится армия. Это те, кто больше всего на свете ненавидит несовместимость со своими poдителями. Они готовы обожать отца, отдающего им приказы по книге правил, даже если эти правила давно бессмысленны и мертвы. Такому парню лучше бы договориться с уже существующим папашей, чем искать ему замену.

Несмотря на опьянение, офицер рассуждал логично. Йон продолжал:

— Но разве армия не создает известный суровый микрокосм для работы над определенными проблемами... ну, скажем, чести, морали. Хотя бы для самого человека...