Вавилон - 17. Падение башен. Имперская звезда. Стекляшки

Среди центральных зданий Тельфара, которыми были ограничены действия рекрутов, было одно, погруженное в город, как опрокинутый пузырь. Оно могло бы вместить под своим куполом десять тысяч человек, но сейчас беспокойные солдаты заполнили только один его сектор.

На возвышении блистательные офицеры выглядели игрушечными. Один из них подошел к микрофону, кашлянул и, когда эхо прокатилось по арене, начал:

— За барьером у нас есть враг, враждебный всем принципам, которые человеческий род...

Тель сидел среди шестисот новобранцев и слушал. В голове у него копились вопросы, но не в таком количестве, как у остальных.

Затем у рекрутов было свободное время до следующего дня, когда должна была начаться подготовка. Тель все еще держался с Креветкой и Кудряшом. Когда они возвращались в барак, он спросил:

— Как вообще работает эта игра?

Креветка пожал плечами.

— Точно не знаю. Но почему-то обезьяны как раз не имеют шанса. Нет, игра честная, но вот они выигрывают не чаще, чем один раз из десяти. Обычные люди, вроде нас с тобой, делают все как надо, а с практикой выигрывают чаще. А вот эти большие парни... просто забудь об игре, когда они поблизости. Эй, ты разве не идешь с нами в барак?

Они остановились у двери.

— Не-а,— сказал Тель.— Я, пожалуй, пройдусь и посмотрю, как тут.

— Могу сказать тебе, что здесь не много увидишь,— предупредил Креветка.— Но дело твое. Увидимся позднее.

Когда Тель ушел. Креветка шагнул в барак, но Кудряш продолжал смотреть вслед Телю, исчезавшему в полутьме.

— Чего ты ждешь? — спросил Креветка.

— Слушай, какого цвета глаза у этого парня?

— Зеленые. Чуть темнее моих.

— Вот и я так думал днем. А сейчас посмотрел, когда мы возвращались сюда, и они вовсе не зеленые.

— А какие же?

— В том-то и дело, что вообще никакие. Просто две дыры в голове.

— Ну, черт возьми, сейчас почти темно, и ты просто не разглядел.

— Видел, и клянусь, за его веками ничего не было. Просто дыры.

— Вечерний воздух вреден тебе, парень,— сказал Креветка, покачивая головой.— Давай заходи, и поиграем в честную игру «случайна».

Тель шел по темнеющей дороге. Он перебрался по крутому переходу с одной спиральной дороги на другую и прошел над большинством окружающих зданий. Только центральный дворец был выше всех дорог. Когда спираль обвилась вокруг темной башни, он посмотрел на крыши более низких зданий Тельфара.

Внизу город тянулся к равнине, а равнина — к горам, над зазубренными вершинами которых еще слабо мерцал радиационный барьер. Все это было знакомо Телю. Ртутный свет вдруг замерцал, сгоняя тени с ограждения. Подняв глаза, Тель увидел ярдах в двадцати другого рекрута из разведки и узнал в нем лесного стража, который прибыл вместе с ним сегодня днем. Пторн увидел его и помахал рукой.

— Как дела?

— Хорошо,— сказал Тель.— Ты тоже решил прогуляться?

Пторн кивнул и посмотрел через ограждение. Тель остановился рядом с ним и тоже склонился над перилами. Ветер забирался к ним в рукава, дергал распахнутые воротники.

— Слушай,— сказал Тель,— как ты делаешь этот фокус с игрой?

— Ты не поймешь.

— Я? — переспросил Тель.— Думаю, что пойму. Попробуй.

Пторн повернулся боком к перилам.

— Если ты действительно хочешь знать, то старайся думать. Представь, что ты в Тороне и стоишь на тротуаре. Один из больших грузовиков Гидропоники Кошара идет вниз по улице и выключает мотор примерно в четверти мили от конца квартала. Что произойдет?

— Остановится?

— Да, но не сразу.

— Покатится по инерции.

— Далеко?

Тель пожал плечами.

— Наверное, это зависит от того, насколько он тяжел и насколько быстро ехал.

— Правильно. Но если бы ты переходил улицу, ты бы мог судить вполне точно, успеешь ли ты перейти, и даже определить место, где грузовик остановится, как только увидишь, что он замедлил ход?

— Думаю, да.

— Ну вот, и когда ты это делаешь, ты подсознательно решаешь задачу, для решения которой математик должен взять бумагу и карандаш, знать точно вес грузовика, скорость, коэффициент уменьшения скорости, трение — и только тогда минуты через две решит. А ты сделаешь это за полсекунды и с весьма неточной информацией, которую твои чувства успеют собрать за долю секунды.

Тель улыбнулся.

— Да, поразительно. Но какое отношение это имеет к игре?

— Прямое. Ты и я рассчитаем и перебежим улицу, а обезьяна будет стоять на углу до тех пор, пока грузовик не остановится намертво, и только тогда решится перейти. Конечно, если ты выучишь его математике, дашь ему бумагу и карандаш и все факторы, он высчитает это приблизительно за то же время, что и всякий другой математик. Но он не может просто глянуть на замедляющий ход грузовик и представить себе, где машина остановится.

— Я все-таки не вполне понимаю...