Вдребезги

— Ничего… Не бери в голову. И даже не думай, что я прощу тебя. Этого не случится.

— Понятно… — она нервно передергивает плечами и, будто застыдившись своей реакции, обхватывает их ладонями. — Но… как в таком случае ты представляешь нашу жизнь?

Останавливаюсь посреди комнаты, поворачиваю голову в профиль. Как раз, чтобы найти ответ на этот вопрос, я и свернул с маршрута. Мне нужно решить для себя, как жить дальше, прежде чем вернуться домой, к семье.

— Думаю забрать у тебя Дамира.

— Ты не посмеешь, — ахает Олеся и, подбежав ко мне, резко дергает меня на себя за руку. — Я тебе не позволю, слышишь?! Будь ты хоть трижды такой весь из себя крутой. Я найду на тебя управу! Я… я убью тебя! Сброшу со скалы… Подсыплю яд в твой проклятый кофе! — по ее щекам начинают течь слезы. Обычно такая сдержанная, она вмиг утрачивает над собой весь контроль, хотя и дураку понятно, что я просто ее запугиваю.

— Прекрати! — велю я, одной рукой перехватывая обе ее ладони. Но эта зараза не собирается сдаваться так просто и лягает меня ногой что есть сил. Я ухаю. Толкаю ее к стене и блокирую любое ее движение собственным телом. Я нависаю над ней, как скала, подавляя своим размером и массой.

— Ты не сделаешь этого! — горько всхлипывает Олеся.

— Этого? Нет, — сипло соглашаюсь я и, не совладав с собой, накрываю ее соленые губы своими. Олеся тоненько стонет. Я поднимаю её руки над головой и фиксирую их. А второй ладонью соскальзываю вниз к полной груди и легонько её сжимаю. Губы опускаются вниз по шее и замирают на яремной впадине, разгоняя ее пульс до запредельных отметок. Заставляя потерять контроль над собой. Мне хочется вгрызться ей в глотку. Мне хочется ее целовать… Отскакиваю в сторону и брезгливо вытираю рот ладонью. — Но я найду способ заставить тебя пожалеть о том, что сделала.

Олеся с шумом выдыхает. Сползает по стенке вниз и упирается ладонями в колени, будто бегун по окончании дистанции. Она дерьмово выглядит. Под глазами мешки, щеки горят нездоровым лихорадочным румянцем, а я все равно ее хочу до безумия.

Ненавижу! Ее… И себя. Просто, мать его все, ненавижу…

— Я жалею о том, что сделала, каждую минуту своей жизни. И не жалею…

— О, брось, я сейчас расплачусь!

— Ты не знаешь, как я жила… Почему решилась на такой шаг. Ты ни черта не знаешь.

— Значит, это я во всем виноват?

— Нет. Если честно… ты единственный мужчина в этой жизни, который отнесся ко мне по-человечески.

— И как ты меня за это отблагодарила!

— Когда все началось…

— Когда ты решила меня поиметь! Прошу, не стесняйся! Называй вещи своими именами…

— Да! В это самое время… я ведь даже не знала, кто ты. Ничего о тебе не знала. Ты был… — она замолкает, будто подбирая слова, трет лицо, — ты был для меня просто… абстрактной фигурой.

— В первый раз я воспользовался презервативом.

— Моим. Он был испорчен.

— Ну, ты и… — Глотаю готовое сорваться с губ ругательство и пячусь к выходу, не совсем уверенный, что смогу сдержаться. Кто ж знал, что я окажусь совершенно не готовым ко всем этим дерьмо-подробностям.

— Когда мы сблизились…

— Заткнись. Вот лучше помолчи сейчас, правда!

— … я решила, что не могу так с тобой поступить, клянусь! Но было уже поздно.

— Ты могла во всем мне признаться! Еще тогда… Гори оно все в аду, ты должна была мне признаться!

— Я не смогла. Мне… не хватило духу. Прости меня. Пожалуйста, прости… — Олеся нерешительно шагает ко мне. Я отступаю в сторону. Она без сил опускает вдоль тела руки и устремляет взгляд в пол. — Что ж… пожалуй, это действительно бесполезно. Умолять.

— Будь уверена.

— Тогда мы снова возвращаемся к вопросу о том, что будет дальше?

— Сегодня я планировал погонять с Дамиром на квадроциклах.

— Ты спятил?

— С чего вдруг?

— Нас ищут люди Авдалова! Мы и так потеряли целую кучу времени…

— Забудь о нем. Он больше тебя не тронет.

— Почему ты в этом так уверен?

— Потому что.

— У него наши документы.

— Плевать. Они один черт не действительны.

— То есть как это?

— А вот так. Никакой Олеси Авдаловой в принципе не существует. Как и Дамира Гурамовича Авдалова.

— Ч-что ты хочешь этим сказать? — Олеся ежится, настороженно на меня глядя. — Ч-что ты… что ты наделал?

— Восстановил справедливость, — горько усмехаюсь я, а потом, чтобы уже закрыть этот вопрос навсегда, достаю и бросаю ей под ноги документы. Новый паспорт, свидетельство о рождении сына и о нашем браке. Олеся торопливо опускается на колени, хватает паспорт и подносит к лицу. Ее руки дрожат, когда она, пролистнув страницы, откладывает его в сторону. И берется за следующий документ…

— Они настоящие? — интересуется она, спустя несколько рваных вдохов.

— Более чем. Еще вопросы?

— Да… Пожалуй, есть один.

— Валяй, — пожимаю плечами.

— Кто ты, мать его, такой?

Глава 17

Тимур

— Кто я такой?

— Да! — Олеся собирает разбросанные по полу бумажки и встает, помогая себе рукой.

— Тебе не кажется, что этот вопрос ты должна была выяснить немного раньше?