Вечер и утро

Следом за элдорменом ехали бок о бок его брат Уигельм и сын Гарульф, за ними двигались простые воины, одетые не столь вычурно, но все же добротно и тоже в яркие цвета. За конными шагали толпой пешие воины — молодые крестьяне и бедные горожане в обычных поношенных темных рубахах; большинство держало в руках самодельные деревянные копья, а кое-кто и вовсе вооружился кухонным ножом или маленьким топориком. Все они надеялись добыть оружие в битве и вернуться домой с мешком награбленных драгоценностей или с парой ценных пленников, которых можно будет продать в рабство.

Воины пересекли площадь, махая горожанам, которые все хлопали и хлопали в ладоши; затем они скрылись в северном направлении.

Эдгару было на восток. Он взвалил мешок на плечи, попрощался с монахом и ушел.

Олдред вернулся в аббатство. Пришла пора службы третьего часа, но тут его позвали к настоятелю Осмунду.

Как обычно, у настоятеля находился и казначей Хильдред.

«Что теперь?» — мысленно спросил Олдред.

— Я сразу перейду к делу, брат Олдред, — сказал старый настоятель. — Я не хочу вражды с епископом Уинстеном.

Олдред мгновенно понял, о чем речь, но притворился, будто не понимает:

— Разумеется, ведь епископ — наш брат во Христе.

Увы, Осмунд был слишком умен, чтобы поддаваться на подобные банальные уловки.

— Тебя подслушали, когда ты беседовал с тем пареньком из Дренгс-Ферри.

— Знаю. Я застал брата Хильдреда за этим неблаговидным делом.

— Что же в нем неблаговидного?! — возмутился казначей. — Ты злоумышляешь против достойного священнослужителя!

— Я лишь задавал вопросы.

— Послушай меня, брат Олдред, — вмешался в перепалку настоятель. — У нас были разногласия с епископом Уинстеном по поводу Дренгс-Ферри, но мы все уладили, и этот вопрос закрыт.

— Разве? Тамошний монастырь — по-прежнему мерзость в глазах Господа.

— Может быть, но я решил не ссориться с епископом. Я не обвиняю тебя в заговоре против церкви, что бы ни утверждал в своей горячности брат Хильдред, но попрошу и тебя не судить меня слишком строго.

Олдреда охватил стыд, к которому примешивалась изрядная доля негодования. Он нисколько не намеревался осуждать своего доброго, но ленивого и робкого старика-настоятеля. С другой стороны, человеку Божьему неуместно проходить мимо зла, какое бы обличье то ни принимало. Осмунд готов был на многое ради спокойной жизни, но долг монаха состоит в том, чтобы желать большего, нежели мирная и спокойная жизнь.

Однако сейчас было лучше для всех не выказывать своих истинных чувств.

— Нижайше прошу меня простить, отец-настоятель. Впредь я буду изо всех сил блюсти свой обет послушания и не нарушать его ни делом, ни помыслом.

— Я знал, что ты внемлешь голосу разума, — одобрил Осмунд.

Казначей Хильдред недоверчиво усмехнулся. Он сомневался в искренности раскаяния Олдреда.

И он был прав.

* * *

Эдгар вернулся в Дренгс-Ферри на следующий день после обеда. Он едва стоял на ногах. Вот взбрело же в голову тащить мешок с известью на такое расстояние! Да, он крепок и силен, но не настолько же! Спина болела так, что он еле разогнулся.

Ему сразу бросилась в глаза груда камней на берегу реки. Братья разгрузили плот, но не удосужились перенести камни к месту стройки. Попадись они ему в тот миг, он бы, пожалуй, не задумываясь учинил смертоубийство.

Эдгар слишком устал даже для того, чтобы доплестись до таверны. Он просто сбросил с плеч опостылевший мешок на камни и растянулся на земле.

Из таверны вышел Дренг.

— Вернулся, значит, — сказал он хмуро.

— Да, вернулся.

— Камни привезли, как видишь.

— Вижу.

— Что в мешке?

— Известь. Я сберег твои деньги, не стал тратиться на лошадь, но больше никогда так не поступлю.

— Угу. Еще что-нибудь скажешь?

— Нет.

Дренг ухмыльнулся, и в этой ухмылке сквозило злобное удовлетворение.

— Разве что только одно. — Эдгар достал кошель: — Ты дал мне слишком много денег.

Похоже, Дренг изумился.

— Камни обошлись по пенни штука, — принялся перечислять Эдгар. — В Оутенхэме с нас взяли пенни за ужин и кров. Известь — четыре пенни. В остатке получается девять пенни.

Дренг взял кошель и пересчитал монеты:

— Ясно. Так-так.

Эдгар был озадачен. Подлая личность вроде Дренга просто обязана была ужаснуться, узнав, что выдала денег больше необходимого. А Дренг как будто лишь слегка удивился.

— Ну-ну, — буркнул Дренг и вернулся в таверну.

Лежа на спине и ожидая, пока спина перестанет болеть, Эдгар предавался размышлениям. Походило на то, что Дренг знал заранее о лишних деньгах, однако немало изумился, получив остаток обратно.

«Конечно, он знал, — сказал себе Эдгар. — Сам все и подстроил».

Ему учинили проверку. Дренг нарочно пытался ввести Эдгара в искушение и узнать, как тот себя поведет.

Его братья проглотили бы наживку. Они взяли бы деньги, их бы разоблачили. А Эдгар вернул остаток.

Тем не менее в одном Эрман и Эдбальд были правы. Они ведь предупреждали, что Эдгару не дождаться благодарности от Дренга. Именно так и вышло: даже простым «спасибо» его никто не оделил.

18

Март 998 г.

Казалось, Рагне не составит ни малейшего труда побывать в долине Оутен.