Вечер и утро

Рагна налила себе вина и съела кусок сыра. Ей было приятно смотреть на мужа и видеть того живым. Валлийцы не считались грозными противниками, однако никто не назвал бы их беспомощными, и Рагна знала наверняка, что сейчас в городе и окрестных деревнях рыдают овдовевшие жены, узнавшие, что их мужья никогда не вернутся домой из похода.

Когда Уилф проснулся, они снова набросились друг на друга, но на сей раз более вдумчиво — и он наконец разделся. Рагна наслаждалась ощущениями: гладила мужа по плечам и по груди, запускала пальцы в его волосы, кусала его губы.

Когда все закончилось, Уилф выдохнул:

— Клянусь всеми богами, я готов проглотить целого быка!

— Я велела зажарить одного на обед. А пока, милый, просто перекуси, утоли голод. — Она принесла вино, свежий хлеб и копченого угря. Он ел с нескрываемым удовольствием.

А затем сказал:

— По дороге я встретил Уинстена.

— Ясно.

— Он рассказал мне о вашей стычке в Оутенхэме.

Рагна насторожилась. Это было вполне ожидаемо. Уинстен не относился к людям, согласным признать свое поражение. Уже тогда, в долине Оутен, было понятно, что он попытается отомстить, заронить в Уилфа недоверие к Рагне. Но она не ожидала, что епископ возьмется за дело так рьяно. По всей видимости, после прибытия гонца Уинстен немедленно выехал навстречу брату, торопясь донести до Уилвульфа собственное мнение и рассчитывая тем самым принудить Рагну к обороне.

Впрочем, Рагна все продумала заранее. В конце концов, виноват сам Уинстен, а вовсе не она, так что оправдываться ей не в чем.

— Не сердись на него, — сказала она, резко меняя предмет разговора. — Между братьями не должно быть разногласий.

Уилф такого явно не ожидал.

— Уинстен зол на тебя, — наконец произнес он.

— Еще бы! Он ведь хотел ограбить меня, пока тебя нет рядом, думал воспользоваться мной в твое отсутствие. Но я не поддалась и сумела ему помешать.

— Вот как? — Очевидно, Уилфу не приходило на ум, что все случившееся можно рассматривать и как нападение влиятельного мужчины на одинокую женщину.

— Именно так. Он получил отпор, потому и разозлился. Не беспокойся за меня, с ним я справлюсь, если он не уймется, но не ругай его слишком сильно.

Элдормен все никак не мог свыкнуться с этой мыслью:

— По словам Уинстена, ты унизила его перед простолюдинами.

— Если вора поймали с поличным, он, естественно, сочтет себя униженным.

— Ну-ну…

— Надо просто перестать воровать, верно?

— Верно. — Уилф улыбнулся, и Рагна мысленно перевела дух: она успешно выдержала трудный разговор. — Похоже, Уинстен наконец-то встретил достойного соперника.

— Нет, я ему не соперница, — возразила она, хотя все ее чувства требовали согласиться с мужем.

Пожалуй, хватит о епископе, пора поговорить о чем-нибудь другом.

— Расскажи о своем походе. Ты проучил этих валлийцев как следует?

— Да, я крепко их проучил и привел сотню пленников, которых продадут в рабство. Нам перепадет небольшое состояние.

— Молодец, — похвалила Рагна, опять покривив душой. В Англии рабство считалось обыденностью, но ей было непросто с этим примириться. В Нормандии-то рабов почти не осталось, зато здесь рабство по-прежнему процветало. В одном только Ширинге насчитывалось около сотни рабов, некоторые из них обитали и трудились за частоколом на холме. Обычно рабам поручали тяжелую и грязную работу — убирать навоз и чистить конюшню, копать канавы и таскать бревна. Более молодые рабы наверняка трудились в городских борделях, но об этом Рагна только догадывалась, так как сама никогда не бывала в домах удовольствий. Как правило, рабы не носили оков и порой сбегали, но их было легко узнать и отловить, поскольку они, одетые в лохмотья и босые, изъяснялись на местном наречии с иноземным выговором. Большинство беглецов ловили и возвращали хозяину, который выплачивал вознаграждение за их поимку.

Уилф притворно нахмурился:

— По-моему, ты не слишком довольна своим мужем, женщина.

Рагна прогнала из головы все досужие мысли о рабстве:

— Еще как довольна! Просто задумалась, достаточно ли в тебе мужской силы, чтобы взять меня третий раз подряд.

— Достаточно ли во мне силы? — сурово переспросил он. — А ну-ка, живо на четвереньки, я тебе покажу!

* * *

На следующий день пленников выставили на всеобщее обозрение на городской площади, выстроили несколькими рядами между собором и аббатством. Рагна вышла к ним в сопровождении Кэт.

Грязные, измученные после долгого пути, валлийцы глядели исподлобья, некоторые кривились от боли, как видно, страдая от ушибов и легких ранений. Тех же, кому досталось сильнее, наверняка добили или бросили умирать на поле брани. Среди пленников были как мужчины, так и женщины, все молодые, в возрасте где-то с одиннадцати до тридцати лет. Летнее солнце палило, укрыться в теньке возможности не было. Связали пленников по-разному: многим спутали ноги, чтобы не вздумали бежать, кого-то и вовсе приковали друг к другу, а кого-то держали на веревках новые владельцы, ожидавшие начала торгов. Простые воины выставляли на продажу одного-двух пленников, но Уигельм, Гарульф и прочие высокородные англы могли похвастаться сразу несколькими.