Вечер и утро

Рагна знала, что ей придется нелегко. До отъезда Уилфа нужно обязательно добиться того, чтобы он прилюдно назначил ее своим заместителем. Ведь стоит ему уехать, соперники тут же попытаются ее свергнуть, пока Рагну некому защищать. Уинстен вряд ли присоединится к брату: как человеку Божьему ему возбранялось проливать кровь, и он обычно соблюдал это правило, нарушая многие другие. Значит, епископ останется в Ширинге и непременно попробует перехватить бразды правления при полной поддержке Гиты. Рагна должна быть начеку каждый день.

Она молила Господа, чтобы Уилф провел с нею хотя бы ночь перед своим отъездом, но этого не случилось, и оттого на душе стало еще горше.

В день отъезда мужа Рагна встала рядом с ним у дверей большой залы. Вуффа подвел элдормену его любимого жеребца серой масти по кличке Клауд. Карвен нигде не было видно: должно быть, Уилф попрощался с ней наедине, и это было любезно с его стороны.

На глазах у всех Уилф поцеловал жену в губы — впервые за два месяца.

Она произнесла громко, чтобы слышали все:

— Клянусь тебе, муж мой, хорошо и справедливо управлять твоими владениями в твое отсутствие. — Рагна намеренно выделила голосом слово «управлять». — Буду вершить правосудие, как вершил его ты, и защищать твоих подданных и твои доходы. Никто не помешает мне исполнить свой долг.

Это был прямой вызов Уинстену, о чем Уилф, без сомнения, догадался. Чувство вины до сих пор побуждало его потакать Рагне во всем, чего бы та ни попросила.

— Благодарю, жена, — ответил он столь же громко. — Я знаю, что ты будешь править так, как правил бы я сам. — Он тоже подчеркнул слово «править». — Кто пойдет против дамы Рагны, тот выступит против меня!

Рагна понизила голос:

— Спасибо тебе. Прошу, возвращайся ко мне в целости и сохранности.

* * *

Рагна притихла, глубоко ушла в себя и почти не общалась с окружающими. Постепенно она осознала, что, хочется ей того или нет, придется признать очевидное: Уилф никогда не полюбит ее так, как она мечтала.

Да, он любил ее по-своему, ценил и уважал, рано или поздно он, должно быть, опять станет проводить с нею ночи. При этом она всегда будет только одной из кобыл на конюшне. Это не та жизнь, о которой она грезила, когда влюбилась в него. Сможет ли она к такому привыкнуть?

От этого вопроса хотелось плакать. Она сдерживала чувства днем, когда встречалась с другими людьми, но по ночам рыдала, и ее рыдания слышали близкие, жившие с нею под одной крышей. Она словно понесла тяжелую утрату, правда, уступила мужа не необоримой смерти, а другой женщине.

На Благовещение она решила, как обычно, отправиться в Оутенхэм, на сей раз в надежде, что поездка позволит ненадолго забыться, заняться чем-то другим, а не скорбеть с утра до вечера и с вечера до утра над развалинами собственной жизни. Детей Рагна оставила на Кэт, а служанкой взяла Агнес.

В Оутенхэм она прибыла с улыбкой на лице и увесистым камнем на сердце. Однако деревня подняла ей настроение. За три года ее правления здесь все изменилось. Местные прозвали свою госпожу Рагной Праведной. Прежде, когда все жульничали и воровали, не преуспевал никто, а теперь, когда старостой поставили Серика, люди охотнее платили подати, поскольку были уверены в его честности, и трудились усерднее, зная, что получат достойное вознаграждение.

Рагна заночевала в доме Серика, а утром вершила суд. Днем перекусила наскоро, потому что к вечеру обещали устроить пир. На каменоломню выбралась во второй половине дня, Эдгар поджидал ее на въезде, красовался в синем плаще верхом на собственной лошади, крепкой вороной кобыле по кличке Подпорка.

— Хочу тебе кое-что показать, госпожа. Ты не против? — спросил он.

— Конечно нет.

Он держался необычно обеспокоенно, и Рагна поняла, что Эдгара явно занимает что-то важное — по крайней мере, важное для него. Так-то у каждого в деревне найдется о чем поведать жене элдормена, но Эдгар был человеком особенным, и Рагна поневоле заинтересовалась.

Доехали до реки и пошли по колеям от колес тачки к каменоломне. С одной стороны виднелись задники деревенских домов — при каждом небольшой огород, несколько плодовых деревьев, один-два загона для животных и непременная навозная куча. С другой стороны раскинулось Восточное поле, уже частично вспаханное, пестревшее влажными глиняными бороздами; в праздник, разумеется, никто не пахал, поэтому поле пустовало.

— Обрати внимание, — сказал Эдгар. — Видишь, как далеко это поле от деревенских огородов?

— Да, вижу. Намного дальше, чем хотелось бы. Тут сразу две дороги проложить можно.

— Вот именно. Требуется двое мужчин, чтобы доставить груз камня к реке, и возятся они почти целый день. Из-за этого наш камень выходит дороже. С тачкой, конечно, проще, но по времени все равно получается приблизительно столько же.

Рагна сознавала, что ее подводят к какой-то мысли, но сама пока не понимала:

— Так что, собственно, ты хотел мне показать?

— Я пытался продавать наш камень монастырю в Куме, но мне сказали, что будут покупать в норманнском Кане, так дешевле.

Рагна выгнула бровь:

— Как такое может быть?