Вечер и утро

Эдгар едва сдержал ухмылку. Надо же, Дренг встретил человека, еще более неприятного в общении, чем он сам.

— Присоединяйся к погоне, помоги нам найти рабыню, — предложил Дренг.

— Без меня.

— Закон велит иное.

— Мы не в твоей сотне.

По всей видимости, прикинул Эдгар, никому не ведомо, к какой сотне принадлежат Ульф и Гвен. Выходит, они не платят ни подати, ни десятины. Имущество у них скудное, судя по всему, так что бесполезно пытаться их прижать.

— Где твой брат? — спросил Дегберт у Гвен. — Я думал, он живет здесь с тобой.

— Бегстан умер, — ответила женщина.

— А где его тело? Вы не хоронили его в церкви.

— Отвезли в Кум.

— Врешь.

— Не вру.

Должно быть, эти двое зарыли Бегстана где-то в лесу, чтобы не тратиться на священника. Впрочем, охотников это не касалось.

Дренг нетерпеливо бросил:

— Вперед!

Вскоре охотники добрались до места, где причалил паром. Эдгар увидел суденышко первым, но не стал ничего говорить, чтобы не навлекать на себя лишние подозрения. Он ждал, пока паром заметит кто-нибудь другой, однако охотники ломились через лес, не глядя по сторонам, и юноша даже забеспокоился — неужели все-таки придется кричать самому?

Выручил брат Эрман:

— Глядите! Разве это не лодка Эдгара на другом берегу реки?

Дренг скривился и поправил:

— Не его лодка, это моя.

— Что она там делает?

— Похоже, девка доплыла сюда, а затем почему-то решила идти дальше пешком, — объяснил Дегберт.

Эдгар мысленно хлопнул себя по плечу: настоятель уже не вспоминает, что изначально звал всех отправиться в другую сторону.

Катберт вспотел и тяжело дышал, погоня изрядно его утомила.

— Как мы переберемся туда? — спросил он. — Лодка-то на другом берегу.

— Эдгар пригонит, — откликнулся Дренг. — Он умеет плавать.

Эдгар не возражал, но сделал вид, что подчиняется неохотно. Медленно снял башмаки и рубаху, нагишом ступил в холодную воду, поскользнулся и нарочито поежился. Потом переплыл реку, взобрался на паром и перегнал тот к нужному берегу.

Все поднялись на борт, пока он одевался. Когда переправились, юноша крепко привязал лодку.

— Она на этой стороне реки, где-то между здешней глушью и Кумом, — заявил Дегберт.

Кум находился в двух днях пути от Дренгс-Ферри. Так далеко погоня забраться не могла.

В полдень остановились в деревеньке Лонгмид, которая обозначала юго-восточный рубеж сотни. Там никто не признался, что видел беглянку-рабыню. Охотники купили эль и хлеб и сели передохнуть.

Когда поели, Дегберт произнес:

— От овчарни Теодберта след потерялся.

— Боюсь, мы с нею разминулись, — сказал Катберт.

«Ты просто устал и хочешь домой», — подумал Эдгар.

— Она ценная рабыня! — прошипел Дренг. — Другая мне не по доходам, я человек небогатый.

— Уже далеко за полдень, — рассудительно проговорил Дегберт. — Если хотим быть дома до темноты, пора поворачивать обратно.

— Можно сесть на паром, — озвучил свою мысль Катберт.

— Верно, — подхватил Дренг, — Эдгар нас довезет.

— Не выйдет, — ответил обоим Эдгар. — Идти придется против течения. Нужны двое с шестами одновременно, через час они устанут, понадобится их сменить.

— Я не участвую, у меня больная спина, — тут же отказался Дренг.

Дегберт решительно заявил:

— У нас достаточно крепких молодых людей, чтобы мы справились. — Он взглянул на солнце и встал: — Не будем медлить.

Охотники отправились в обратный путь.

Блод сбежала, радостно думал Эдгар. Его уловка сработала. Погоня растратила весь пыл в бесполезных скитаниях. Сейчас рабыня наверняка на полпути к Тренчу.

Юноша не поднимал головы, пряча торжествующую улыбку, в которую сами собой так и норовили сложиться его губы.

13

Конец октября 997 г.

Олдред знал, что епископ Уинстен будет в ярости.

Буря разразилась в день накануне свадьбы. Утром Олдреда вызвал настоятель, а послушник, пришедший за монахом, прибавил, что прибыл брат Уигферт из Кентербери. Опытный в таких делах Олдред сразу понял, что это должно означать.

Послушник нашел его на крытой дорожке, соединявшей главное здание аббатства Ширинг с монашеской церковью. Именно там Олдред расположил свой скрипторий — по сути, всего-навсего три табурета и сундук с письменными принадлежностями. Когда-нибудь, мечтал он, скрипторий получит отдельное помещение с очагом, и добрая дюжина монахов станет днями напролет трудиться, копируя и украшая рукописи. Но прямо сейчас у него имелся единственный помощник, брат Татвин, да еще недавно присоединился прыщавый послушник по имени Эадгар; все трое сидели на табуретах и писали на наклонных досках, положенных на колени.

Олдред отложил рукопись, давая той просохнуть, вымыл кончик пера в миске с водой и вытер рукавом своей накидки. Потом направился в главное здание и поднялся по лестнице снаружи на второй ярус. Там находился дормиторий, аббатские служки вытряхивали тюфяки и подметали пол. Монах пересек помещение и очутился в личных покоях настоятеля Осмунда.