Вечер и утро

Дегберт не учел еще одно обстоятельство, но Эдгар не осмелился на это указать из опасения привлечь к себе лишнее внимание. Катберт невольно пришел ему на помощь:

— Сама по себе лодка далеко не уплывет. Течение прибило бы ее к берегу напротив Острова прокаженных.

Все закивали — именно там собиралось больше всего мусора на реке.

— А что насчет лодки, которая у монахинь? — спросил Сердик. — Они нам ее не одолжат?

— По доброй воле сестра Агата вряд ли нас выручит, — задумчиво сказал Катберт. — Она злится из-за смерти ребенка. Полагаю, она скажет, что Блод надо отпустить.

Сердик пожал плечами:

— Можно взять лодку, никого не спрашивая.

— Стоит ли возиться? — возразил Эдгар. — Монастырская лодка крохотная, в ней поместятся от силы двое. Толку-то от нее.

Дренг решительно махнул рукой:

— Мне не нужны неприятности с Агатой, и без того хлопот хватает. Все, выдвигаемся. Рабыня-то все дальше с каждым мигом.

На самом деле, подумалось Эдгару, сейчас она, скорее всего, прячется в лесу где-то на северо-западе отсюда. Одна посреди чащобы, вдалеке от людей, пытается задремать на холодной земле. Большинство лесных обитателей робеют перед человеком и сами не нападают. Даже злобный вепрь или волк сторонятся человека, если только тот не ранен или сам не побуждает зверя к нападению. Куда опаснее для Блод лесные разбойники, тот же Железная Башка; остается лишь надеяться, что эта угроза ее обойдет.

Охотники двинулись вниз по правому берегу реки, и Эдгар в очередной раз поздравил себя с тем, что его задумка вроде бы удалась. Остановились у матушкиного хозяйства, и к охотникам присоединились Эрман с Эдбальдом. Затем, поразмыслив, примкнула и Квенбург. Она была почти на четвертом месяце, но внешне это никак не проявлялось, а сил ей было не занимать.

Лошади оказались помехой. Они ходко шли по травянистому берегу, однако то и дело застревали в густом подлеске, их приходилось вести в поводу через заросли. Это сказывалось на пыле преследователей, да и псы как будто слегка приуныли.

— А мы уверены, что она пошла этим путем? — неожиданно спросил Дегберт. — Вообще-то ее родина находится в противоположном направлении.

Эдгар насторожился.

К счастью, Дренг опять не согласился со своим братом:

— Наверняка она идет в Кум. Думает, что сумеет там затеряться. В большом городе чужаков всегда хватает, это тебе не деревня, где каждый путник вызывает подозрения.

— Ну, не знаю, — протянул Дегберт.

Вот и славно, мысленно одобрил Эдгар. До чего же хорошо, что люди готовы верить всему, о чем сами рассуждают и что придумывают.

Достигли дома Теодберта Косолапого. Его раб загонял овец с помощью пса. Собака залаяла, и Эдгар узнал этот лай — именно она лаяла среди ночи. Просто замечательно, что собаки не умеют говорить.

Теодберт, хромая, вышел из дома, за ним показалась его жена.

— Что за переполох?

— Моя рабыня сбежала этой ночью, — поведал Дренг.

— А, помню ее, — оживился Теодберт. — Видел у тебя в таверне. Девка лет четырнадцати, такая… — Он явно хотел добавить что-то еще, но перехватил взгляд жены и замолчал. Должно быть, подумал Эдгар, он не просто видел Блод, а развлекался с нею тайком от жены.

— Ты никого тут не встречал?

— Нет, но кто-то ходил вокруг ночью. Собака кого-то облаяла.

— Это точно она! — воскликнул Дренг.

Остальные охотники дружно его поддержали, настроение у всех поднялось. Эдгар улыбнулся — пес Теодберта оказал ему неожиданную услугу.

— Когда твоя псина лаяла? — уточнил Дренг. — В ночи? Или перед рассветом?

— Без понятия.

Жена Теодберта сказала:

— Это было около середины ночи. Я тоже проснулась.

— То бишь она уже может быть далеко отсюда, — прибавил Теодберт.

— Ерунда! — отмахнулся Дренг. — Мы нагоним эту маленькую сучку.

— Я бы рад с вами, да только, боюсь, от меня проку мало будет.

Дренг хмыкнул, и охотники устремились дальше.

Вскоре они достигли места, которого Эдгар в темноте не разглядел. В нескольких ярдах от реки располагался огороженный загон с тремя пони. У ворот загона, под грубым навесом, лежал самый крупный мастиф, которого Эдгар когда-либо видел. Длина веревки, которой его привязали, позволяла псу напасть на любого, кто попробует добраться до лошадок. Поодаль виднелся полуразрушенный дом.

— Здесь живут ловцы лошадей, — пояснил Дегберт. — Ульф и Гвен.

В лесу водились дикие пони, робкие, но шустрые, их было трудно заметить, еще труднее поймать, и они почти не поддавались приручению. Но все же находились те, кто занимался этим ремеслом, вел особый образ жизни, такие люди отличались грубостью, с животными обращались жестоко, а других людей старались избегать.

Из дома выглянули двое — невысокий жилистый мужчина и, видимо, его жена, чуть более высокая и полная. Оба в грязной одежде и крепких кожаных сапогах.

— Что вам нужно? — спросил мужчина.

— Вы не видели мою рабыню? Девушка из Уэльса, на вид лет четырнадцать.

— Нет.

— А кто-нибудь проходил здесь ночью? Ваша собака лаяла?

— Ей не положено лаять. Она кусает насмерть.

— Кружки эля у вас не найдется? Мы заплатим.

— У меня нет эля.