Вечный сон

– Центр, как центр. Но вы, правы, у меня есть, что добавить. Вот смотрел я на всех этих детей, сколько их там было? Сорок, шестьдесят через моё задание прошло. Смотрел я на них и думал… о Дарвине, и его теории естественного отбора. Очень интересное ощущение. Ведь по-сути в эту горстку людей государство вкладывается примерно одинаково. Но сколько из них доживёт до подросткового возраста? Сколько до периода, когда они смогут работать, пойти в армию? Сколько из них, осознав всю тщетность пребывания здесь, решат сменить страну? Такое нерациональное использование бюджета, что слеза наворачивается на глазах за наших налогоплательщиков. Всё ради того, чтобы показать, что наше государство якобы социальное. А ведь впереди у этих детишек борьба с алкоголизмом, наркоманией, серостью и убогостью, венерическими заболеваниями…

– Хватит! – вскрикнула рыжая женщина-куратор. Замдекана смотрел на меня так, будто я наложил ему кучу на голову. Лишь главный зритель – член попечительского совета, для которого и был устроен весь данный театр, молчал. Он был где-то мыслями далеко отсюда, возможно, думал о маленьком миленьком домике на берегу Атлантического океана, – хватит! О чём вы говорите, молодой человек? Это никому здесь неинтересно, придерживайтесь плана вашей презентации. Какие всё-таки неблагодарные пошли студенты, а, Алексей Викторович?

Обращение пролетело мимо. Зато накал моей ненависти попал туда, куда надо.

– Это, вы, хватит! – воскликнул я, – это, вы, хватит! Вы в своём пресмыкании совсем потеряли связь с действительностью! Говорят, что Российское образование в полной жопе, но оно там, не только по вине чиновников, но из-за таких вот функционеров от образования, готовых угождать за лишний рубль, кому угодно, но только не самим ученикам и студентам. Вы набираете себе часы, дополнительные обязанности не из-за интереса, а потому что хотите кусок хлеба потолще. Не нужно мне рассказывать про нищенские зарплаты, такое актуально для регионов, а мы в Москве! ВУЗ, заключающий выгодные контракты для себя, потом сгоняет туда студентов в качестве бесплатной рабочей силы, против их воли. Вы вводите дополнительные пары, лишь бы, не дай бог, кто-то из студентов не пошёл на митинг, выражать, между прочим, свою гражданскую позицию. Меня тошнит от вас, от вашего лизаблюдского поколения, которое готово склонить низко голову перед любым, кто хоть на пол ранга выше незримого табеля! Хочешь жить – умей вертеться, так же звучит ваш жизненный девиз? Но в мире, к счастью, существует прекрасная вещь – воздаяние. Меня тошнит от того, какую вы нам оставляете страну в наследие и какой теперь хлам придётся выгребать, вроде убитой квартиры от покойных родителей-алкашей. Это ещё не всё, ваше поколение успеет натворить дел. Да вы должны упасть перед нами на колени и просить прощение, как промотавшийся отец перед сыном. Но, нет, вы продолжаете учить, наставлять, натаскивать жить собачьей жизнью, которой живёте вы. Когда есть конура и миска еды – это не достоинство, а достаток. Для вас у меня есть горькая насмешка. Вы до конца не ведаете, вы не знаете. Уже ваши идиотизм, попустительство и раболепие дают первые побеги. Подрастает целое поколение, ненавидящее вас и ассоциирующее с этой страной. Их ненависть не погасить лживыми победами в Крыму, на Олимпиадах и в прочих многоходовках. Вместо всего – они объявляют эндшпиль! Они подобьют на бунт младших, и уже это будет не мирный митинг против воров, а кровавая бойня, месть поколению, за допущенное непотребство. Чёрный хохот пролетит по всей стране, а на утро проснутся немногие. Ваша вина – это преступление, святотатство против самого сокровенного, что есть у человека. Преступление против его будущего, против потомков. Чёрный хохот пролетит по всей России и окрасит в багрянец крови ваше раскаяние.

Отличная и зловещая речь, Анатолий Бодрин! Правда, я её вслух не произнёс: ни тогда, ни сейчас. Мой конфликт с комиссией закончился, куда прозаичнее: им удалось вывести меня из себя, а я послал их по известному мужскому адресу. Этот же кровожадный монолог я придумал уже после, помахав кулаками, прокручивая ситуацию. Какая всё-таки наивность запряталась в воинственной браваде! Наивнее только женские любовные романы, которые пишут мужчины. Ведь все те, горячие головы, коим предначертано расквитаться с предыдущим поколением, просто интегрируются в общество, занимая места, согласно купленным билетам. На смену отцу, проматывающему свою страну, приходит сын, достойный наследователь. Так по кругу. А гневных речей можно напридумывать сколько угодно, но они не шелохнут общество, спящее вечным сном. Сейчас же, оглядываясь на себя, на время и окружение, понимаю, что у меня не было никакого шанса закончить филфак.