Вечный сон

Я пересчитал свои оставшиеся деньги. Они улетучивались чуть быстрее, чем мне хотелось. Месяц прошёл, как я уволился, но месяц ещё протяну. Как же меня раздражала сфера обслуживания! Что в ней может быть не так? Работа, как работа. Какие-то действия за какие-то деньги. Отличный выбор для тех, кто так и не смог найти себя по жизни, а жрать всё-таки хочет. Если задуматься, то вообще вся существующая работа, за редким исключением, – это сфера обслуживания. Встаёт лишь один вопрос: сфера обслуживания чего? И мне давно уже непонятны все эти разговоры обиженных умом людей о том, кто лучше: гуманитарии или технари, айтишники или инженеры, лингвисты или филологи. Суть в том, что сотрудник на кассе в фаст-фуде по формальным признакам не сильно отличается от инженера на высокотехнологическом предприятии – все обслуживающий персонал. Суммы разные, но едва ли они кого-то делают лучше. Статус в обществе? Извольте. Кому к чёрту нужен статус в этом

обществе, спящем вечным сном. Все творческие профессии туда же, одного сорта дерьма. В общем ключе выбиваются гении, но ни один университет подобной специальности не обучает. В вузе обучают, как быть обслуживающим персоналом. Лучше уж пойти в техникум или колледж, там хотя бы руками научат работать. Думаю, что высшее образование в современном обществе: раздутый мыльный пузырь, минимальны требования, чтобы была возможность похвастаться перед друзьями. А если повезёт и закончишь какой-нибудь именитый университет, то всё, считай, король жизни. На бумаге и в своих фантазиях, разумеется. Но сфера обслуживания в прямом её понимании – это настоящий мрак среди тьмы. Я не мог бороться с внутренним унижением, хотя уверен, что его испытывает почти любая должность из всего возможного профессионального разнообразия. Нет, тут не моя гордыня, это не делает меня лучше других… просто, как можно улыбаться в лицо ради достижения определённых целей, в противовес своей кипящей ненависти внутри. Современный человек – это существо противоречивое, в каких-то областях – это даже выглядит возвышенно, но не в такой ситуации. Лживые чувства. Лживые нормы поведения. Но всё-таки во мне ещё остаются барьеры, а иначе бы каждый второй клиент уходил бы с моей предыдущей работы с разбитым лицом. Каждый первый со следом ботинка на спине. Никто даже не подозревает к какой ярости приводят сто рублей, оставленные или не оставленные на чай. Эти сто рублей ультимативным барьером встают между людьми. Пока существуют чаевые, ненависть останется неисчерпаемым источником. Работа и так скотская, а она ещё и заставляет тебя чем-то там терзаться.

Лицемерный век. Ложь строится из грандиозных, многосоставных конструкций, вздымается к небу Вавилонской башней, чтобы однажды упасть и похоронить к чертям собачьим всё человечество. Правда же – она проста. Как дурачок. Ещё месяц я протяну. А потом что? Кормиться своими «возвышенными мыслями», питаться ощущением нонконформизма и святым духом? Или просто попросить денег у отца.

Кстати, об отце. Сегодня еду домой, в далёкие дали. Просил меня выбрать в интернете недорогой нагреватель для воды. Тяжёлое похмелье от ничего не собиралось уходить, поэтому мысли путались. Сегодня я еду к далёкому и недоступному отцу.

Пока садился за компьютер, бросил небрежный взгляд на книги подле кровати. Томас Манн, Эмиль Золя, Марсель Пруст. Книги, как книги. Начатые когда-то и растворённые в бесконечном повествовании моей жизни. Такие произведения не заканчиваются. Странная у них любовь там, мне даже порой было смешно. Вздохи, охи, тонны писем, взгляды украдкой и обещание чувств до гроба. Странная любовь, не наша, не человеческая. Нет, может, герои этих книг и могли предугадать, где они будут через год, два, десять, предвидеть, в каких землях лягут их бренные останки. Наверное, поэтому они и клялись в вечной любви, не боясь святотатства. В нашем обществе в вечной любви клянутся только когда хотят снимать квартиру на двоих, потому что так дешевле. Мне странно от этих героев. Странно и завидно. Боюсь. Потому что знаю примерно, где буду завтра или через пять лет. Как бы я не смотрел на будничное, как бы плотно не занавешивал створки своих глаз, но оно всё равно маячит и мелькает насмешкой. Здесь вступает золотое правило в силу: хочешь жить, лучше ничего не видеть, не слышать и не чувствовать, а если уж имел неосторожность, то сразу же забыть или не замечать. Любовь же для меня – непозволительная роскошь или глупый идеал. Подобное в мрачных мыслях недостижимо. Любовь к женщине для меня – это слишком дорого. Или дорога? Да и вообще, люди переоценивают книги и писателей. В мёртвых буквах текста на самом деле очень мало толкового, а истины там и того меньше. Моё чтение – это высечение из пустых знаков книг небольшого количества знания. Его действительно там немного. Ведь писатель – это неумелый вор. Он крадёт у жизни, смерти, вдохновения… получается то, что получается.