Вечный воин

— Он сказал, что раз мы захватили Сардинию, то договор потерял силу и выдал ее за своего сына! — гневно выпалил Кордар, после чего добавил: — У него даже хватило наглости пригласить наших послов на свадебный пир. Когда они узнали, из-за чего пируют, то захотели уйти, но стража не выпустила их, продержала там до утра, — и закончил, оскалившись в злобной ухмылке: — Он за это дорого заплатит!

Возле каждого правителя, руководителя воинского подразделения или мирного предприятия всегда есть человек-флюгер и часто не один, который четко выкладывает или визуализирует его мысли и планы. Причем делает это очень искренне, считая чужие проблемы своими. И ко всем остальным людям относится так же, как его правитель, благодаря чему не трудно догадаться, что думают о тебе. Свое мнение для таких людей непозволительная роскошь. Кордар был именно из таких, причем настолько ярким представителем, насколько ярка была его одежда.

Так что можно быть уверенным, что Максима Второго мы достанем из-под земли, и месть будет ужасна. Я помнил, что перед самым падением Западной Римской империи ее столицу несколько раз захватывали разные племена германцев. Были среди захватчиков и вандалы, благодаря чему и остались в истории и языках многих европейских народов. Видимо, этим и закончится поход, для которого Гейзериху потребовался прошутто.

69

Думаю, Гейзерих оккупировал Сардинию с дальним прицелом на захват Рима. Не надо быть большого ума, чтобы догадаться, что с приходом нового императора прежние договора, особенно невыгодные, потеряют силу, и придется «обновлять» их. Получится пройти от Сицилии вдоль западного берега Аппенинского полуострова до Остии — хорошо, не получится — рванем от северо-восточного побережья Сардинии, которое находится примерно на одной широте с нужным нам портом, а еще лучше — ударим с двух сторон, ошеломим римлян. Гейзерих выбрал третий вариант. Сейчас он с основными силами движется от Сицилии, а вспомогательная армия под командованием Гунериха вышла из Сардинии.

Сардосы были рады, что вандалы покидают их остров. Содержать такое большое количество дармоедов накладно для сравнительно маленького населения. Заодно быстро узнают, правильно ли сделали, предав предыдущего хозяина? Если ошиблись, то легче будет замолить грехи, потому что времени прошло мало.

Марсильяна идет первой. Гунерих опять на ней и опять в носовой части. Сундуков с деньгами не везет, поэтому никто и ничто не мешает моим матросам работать. Впрочем, особых дел у них нет. Дует ровный западный ветер, который греки называют Зефиром и считают штормовым, разрушительным, а римляне — Фавонием и мягким, ласкающим. Сейчас этот ветер с приличной скоростью несет нас прямо к цели. Даже на галерах подняли паруса и не гребут.

Я тусуюсь на полуюте. Примерно в центре его стоят кресло-качалка и столик, сплетенные из лозы. На столике серебряный кувшин, низкий и с широким дном, две серебряные чаши и серебряное блюдо с мелко наструганным прошутто. Впрочем, сижу я мало. В море жизнь ленивая, поэтому стараюсь двигаться как можно больше — расхаживаю от одного борта до другого. Иногда по пути останавливаюсь возле столика, отпиваю из чаши белого вина, закусываю ветчиной и иду дальше.

С удивлением и совершенно случайно обнаружил, что на Сардинии производят прекрасное белое вино с уникальным цитрусово-медовым послевкусием. Когда стояли на рейде Турриса (сходить на берег я постеснялся, а то припомнят недоплату пяти солидов), приплыл на лодке виноторговец. Я собирался послать его, предполагая, что собирается втюхать прошлогоднюю кислятину, но заметил, что бочка не дубовая, а каштановая, и решил попробовать. Может быть, интересное послевкусие появляется, благодаря каштану. Это дерево хороший медонос. В Карфагене терпковатый каштановый мед ценится дороже других сортов, уступая только мальтийскому. Кстати, моя вторая жена Лаодика моет голову настоем их листьев и шелухи каштана, и волосы у нее очень красивые.

На полуют поднимается Гунерих. Движения осторожны, словно боится, что сломается ступенька, и он самым непостижимым образом улетит сразу за борт. Плавать не умеет и боится воды, но вида не показывает, как и положено доблестному вандальскому воину. На полуюте находит точку, равноудаленную от бортов, и там замирает. На нем кольчуга из маленьких тонких колец. Она раза в два легче обычной и при этом почти так же хорошо защищает, поэтому стоит кучу денег. Я заказал себе такую, обещали изготовить к зиме. Находясь на марсильяне, Гунерих не снимает кольчугу ни днем, ни ночью, несмотря на то, что, свалившись за борт, утонет в ней быстрее. Его подозрительность, мнительность обещают хорошие времена его подданным, если, конечно, переживет отца.

— Не успеем доплыть до захода солнца? — спрашивает наследник, хотя ответ я дал еще утром, перед снятием с якорей.

— Если бы шли полным ходом, то успели бы, но галеры пришлось бы бросить, — отвечаю я. — Так что будем ночевать в море.