Вечный воин

Заподозрив, что штурма, скорее всего, не будет, я разослал своих подчиненных по окрестностям, чтобы добывали пропитание, а сам стал рыбачить. Сперва ловил на спиннинг, но быстро надоело, потому что нет никакого азарта, щуки и окуня (не буду уточнять вес и длины, не поверите) берут быстро и жадно. В двадцать первом веке презервативов в Луаре будет больше, чем рыбы, а сейчас наоборот. И не потому, что презервативов нет. Они есть, правда, не из латекса, который еще не изобрели, а из кишок ягнят. Многодетность стала дурным тоном в римских семьях, поэтому и придумали способ предохранения. Тогда я смастерил пару удочек, нашел затончик, где течения почти не было, и теплым июльским утром располагался там. Ловил на навозного червя. Поплюешь на него, закинешь удочку и смотришь, как белый поплавок из гусиного пера, покачавшись, замирает стойким солдатиком. Робкая поклевка, еще одна понаглее — и поплавок всплывает и ложится на бок: караул устал! Я подсекаю и чувствую, как крупная рыба начинает метаться из стороны в сторону, пытаясь сорваться с крючка, выкованного германским кузнецом для долбанутого ромея. Удилище гнется дугой, когда я выуживаю рыбу из воды. Это судак весом… не маленький, в общем. Я с трудом выковыриваю крючок из костистого нёба, кладу добычу с корзинку с крышкой, которую погружаю наполовину в воду, чтобы рыба не сдохла. Насаживаю извивающегося, свежего, красного червяка, поплёвываю на него на удачи, закидываю удочку и сажусь на полусгнившее бревно, выброшенное на берег во время половодья. Черт возьми, именно этого мне так не хватало в Константинополе! Морская рыбалка — это все-таки больше промысел, чем хобби.

Отводил душу я не долго. На восьмой день к Атилле прибыл под охраной отряда из пары сотен гуннов посыльный от Флавия Аэция. Я видел его неоднократно на пирах у шаньюя. Говорят, что это один из доверенных секретарей римского полководца. Встреча продолжалась с полчаса, после чего посыльный с той же охраной ускакал в обратном направлении. Вечером Атилла объявил, что снимаем осаду и уходим к Трикассе. Как догадываюсь, именно там и намечал Флавий Аэций встретиться с армией гуннов, но по каким-то причинам замешкался. Видимо, в его планы не входило появление кочевников не только на левом, но даже на правом берегу Луары, поэтому нас и попросили отойти от нее. Я помнил по средним векам, что река как бы делила эту часть Европы на левобережную романизированную, говорящую на провансальских диалектах, и правобережную германизированную, говорящую на старофранцузских. Победят северяне, хотя и в двадцать первом веке на юге будут говорить немного не так, как в Париже. Видимо, это разделение уже началось, и римляне больше ценят тех, кто живет на левом берегу Луары.

34

Французы, истинные потомки кельтов, станут такими же эмоциональными, увлекающимися, порывистыми, переменчивыми и безудержно хвастливыми, поэтому будут помнить все, чем можно превознести самих себя, даже имея к событию очень косвенное отношение. В том числе они много веков, почти до революции, будут гордиться победой над гуннами на Каталаунских полях. Правда, мест таких будет несколько, по одному на два-три населенных пункта юго-восточнее Парижа. Куда ни приедешь, везде трактирщик сообщит с гордостью, что именно возле их города (деревни) и произошла та самая битва, в которой франки, как они себя будут называть к тому времени, одержали верх над кочевниками. О том, что франки в этой битве участвовали в сравнительно малом количестве и, что важнее, были на обеих сторонах, к тому времени забудут. А я тогда запомню, что где-то здесь будет разгромлена гуннская армия, и теперь предприму меры, чтобы не полечь на Каталаунских полях вместе со всяким сбродом и не потерять награбленное. Лагерь мой отряд разобьет восточнее всех, и вечером перед сражением отправим свой обоз под надежной охраной еще километров на пятнадцать дальше. По опыту знаю, что преследуют убегающую армию на треть этого расстояния, редко на две трети.

Эти приготовления удивили моих подчиненных. Еще за два дня до сражения собрались все шаманы, следующие с нашей армии, посовещались пару часов, выдув литра по три вина на брата, наверное, чтобы ясновиденье промыть, и объявили, что во время сражения падет злейший враг Атиллы. Все, включая моих подчиненных, почему-то подумали, что падет Флавий Аэций, а значит, мы победим, но спорить со мной не стали. Они знали, что шаманы редко дают прямой ответ, а обычно с подвохом, который понимаешь позже и удивляешься, как это сразу не догадался?! Я не поверил шаманам, потому умный и образованный, знаю больше каждого из них да и всех вместе взятых.