В ответ девушка злорадно улыбнулась. Видимо, моя благодарность ее мало интересовала. Как догадываюсь, рабыня вынашивала план мести несколько месяцев, подзаряжаясь решимостью после каждого удара перстнями по щекам. Ей отмщение, и она настучала.
Все-таки я решил проверить. Мало ли, вдруг рабыня оклеветала?! Поэтому поставил раба-привратника следить за улицей, чтобы предупредил меня, когда появится Ирина, и никто не предупредил ее. Паланкин моей жены был виден издалека, поэтому я вышел к фонтану за несколько минут до того, как ее занесли во двор.
Обычно Ирина, увидев меня после долгой разлуки, улыбалась счастливо, а потому глуповато. На этот раз сперва удивилась, потом испугалась, но быстро справилась со страхом и улыбнулась, вымученно изображая радость. Заметив, что не рад ей, что смотрю изучающе, наклонила голову. После оргазма у нее несколько часов темные тени под глазами. При ярком солнечном свете, а день выдался ясный и теплый, они особенно заметны. От злости мой рот наполнился слюной. Я сплюнул резко и смачно под ноги жене и пошел в андрон, поставив Радомира на входе, чтобы никто не беспокоил меня. Ирина уже знает, что проскочить мимо моего слуги или прорваться с боем не получится, сколько бы ни била его перстнями по щекам. Мне надо побыть одному, обмозговать произошедшее и принять решение.
Ситуация, конечно, неприятная, но она развязывала мне руки. Надоел Константинополь, надоела Ирина, надоели ее многочисленные и шумные родственники-бюрократы, у которых все разговоры только о том, как к кому подкрасться незаметно — и лизнуть нежно. К гуннам я больше не ходок, поэтому надо было подыскивать новое занятие. Служить в гнилой римской армии было глупо, наняться к какому-нибудь мелкому царьку — еще глупее. Оставалось море с возможностью переместиться вопреки желанию в другую эпоху. Я все-таки решил построить корабль и весной отправиться в плавание, а пока поживу с Хильдой в имении на противоположном берегу Босфора.
47
Если к утру у меня оставались кое-какие сомнения в правильности принятого решения, то повар-раб Авраам развеял их. Несмотря на библейское имя, он, скорее всего, сириец по национальности, но точно и сам не знает, где появился на свет и кто его родители. Авраам то ли тончайший льстец, то ли действительно обожает меня за то, что научил его нескольким интересным блюдам. Судя по поступкам, склоняюсь ко второму варианту. Подавая завтрак, он сообщил, что хозяйка потребовала, чтобы попробовал все блюда, которые приготовил для нее, и спросил, надо ли проверять подаваемые мне? Я ответил, что сейчас не надо, а, начиная с обеда, придется. Если Ирина предположила, что я способен отравить ее, значит, как минимум, прикидывала подобный вариант по отношению ко мне. В Константинополе время от времени неудобные люди травились грибами, даже если не ели их никогда в жизни.
После завтрака я отправился на константинопольские верфи. Там было сравнительно пусто и тихо. На двух небольших стапелях достраивали рыбацкие баркасы и еще на одном — весельный паром для перевозки двух арб, запряженных волами. Суда этих типов работают почти каждый день, кроме штормовых. Ни одной галеры или «круглого» судна не было даже в начальной стадии. Строить их в конце осени не было смысла. Наверное, начнут в январе-феврале, чтобы закончить к концу марта. Как следствие, было много свободных рабочих всех специальностей и дешево стоили материалы и аренда стапеля. Впрочем, я собирался строить свое судно на противоположном берегу пролива, чтобы не переправляться через него каждый раз, когда захочу проконтролировать ход работ. Там тоже была верфь, причем, как мне сказали, аренда стапеля стоила немного дешевле. Проверять я не стал, потому что вопрос денег для меня был не на первом месте. Улажу другие дела в Константинополе и послезавтра, по пути в имение, всё выясню.
На обратном пути посетил постоялый двор, позанимался любовью с Хильдой. После чего порадовал ее, сообщив, что в имении жить будем вдвоем, а потом уплывем куда-нибудь. Богатому везде родина.
Вернулся домой к обеду. Там было непривычно тихо. Обычно рабыни галдят на кухне и во дворе, жена на кого-нибудь орёт, дети кричат. Сейчас все словно воды в рот набрали. Знают, что Ирина прокозлилась, и затихарились, ждут, чем это закончится, чтобы самим не попасть под раздачу. Жена слышала, что я вернулся, но из спальни не вышла. Ночевала она там одна, мне постелили в андроне. Обедали, как и завтракали, мы тоже порознь.