Вечный воин

Когда я заканчивал трапезу, Радомир доложил, что прибыл гонец от тестя. Это был тщедушный длинноногий юноша с очень смуглой кожей и круглой шапкой курчавых волос, давно не стриженных, из-за чего напоминал черный одуванчик. Согнувшись чуть ли не напополам, он передал приглашение на ужин. Видимо, Ирина после моего отъезда смоталась к папочке, пожаловалась, что я, узнав слишком много, замышляю что-то опасное для нее, и он решил помочь дочурке. Я сказал, что вечером буду занят. Пусть лучше Флавий Константин приходит ко мне на ужин. На самом деле опасался, как бы его рабы не расправились со мной, провожая ночью домой, и не списали на грабителей. Можно было взять своих рабов, но положиться мог только на Радомира. Остальные заранее сообразят, какую сторону выгоднее поддерживать.

48

Флавий Константин все еще выглядел молодцевато, несмотря на то, что было ему под шестьдесят. Всю жизнь не напрягался, разве что прогибался и подлизывался без меры. И нюх не потерял, несмотря на нахождение на сравнительно высокой должности или благодаря этому. Наверное, уже по тому, что я отказался придти к нему, понял, что я настроен решительно, и не стал заводить разговор о дочери ни до ужина, ни после.

Я угостил его греческими блюдами из двадцатого века, приготовленными поваром Авраамом по моим рецептам: почти греческим (свежие огурцы уже отошли, а помидоры еще не доплыли из Америки) салатом с маслинами и рассольным сыром, издревле изготовляемым здесь из смеси овечьего и козьего молока и хранимым в морской воде, который в будущем получит название фета, а нынешнее просфатос можно перевести, как недавний, свежеизготовленный. Вместе с салатом подали клефтико, что переводится, как ворованное. Это козье мясо, приготовленное многочасовым томлением в духовке или специальной печи. Название такое потому, что раньше его готовили из ворованных коз, которых, расчленив, вечером укладывали в яму, вырытую в укромном месте, и сверху разводили большой костер, а ели утром, когда хозяин пропавшего животного ставил на нем крест. Авраам по моему совету делал клефтико в обычной печи, обмазав мясо, защищенное виноградными или капустными листьями, толстым слоем глины. Получалось даже лучше, чем я пробовал когда-то в прошлом будущем в ресторане на Кипре во время стоянки судна в порту Лимассол. Затем был запеченный на углях осьминог, предварительно замоченный в лимонном соке. На десерт подали пахлаву — тонкие слои теста с медом, чередующиеся со слоями орехов, грецких и фисташковых — местный вариант которой сейчас называют ассирийской сладостью.

Насытившись, Флавий Константин начал важный разговор издалека. Первым делом рассказал придворную байку. Оказывается, императору Маркиану приснился сон, будто у его ног лежит сломанный гуннский лук, а через несколько дней пришло известие, что умер Атилла. Сон этот император вспомнил только после того, как узнал радостную новость. Мне вот тоже когда-то снился сломанный лук и тоже, как теперь могу заявить, к смерти шаньюя.

— Сам понимаешь, новость эта очень обрадовала нас, — продолжил тесть. — Как раз собирались отправить золото в подарок скифу, чтобы хотя бы частично погасить задолженность за последние годы, иначе следующей весной обещал припереться к нам. Этих денег хватило, чтобы погасить долги по зарплате армии. Наши вояки еще хуже скифов — так и норовят взбунтоваться!

Дальше он рассказал о том, что император Маркиан теперь не боится скифов, у которых, по донесениям лазутчиков, началась смута — Эллак и Денгизих, сыновья Атиллы, передрались за власть. Вполне возможно, что весной доблестная восточно-римская армия отправится в поход на гуннов, чтобы помочь более слабому претенденту на трон, а после общей победы добить его. Само собой, армией командовать будет не сам император, иначе это подорвет боевой дух воинов. За Маркианом прочно закрепилась дурная слава: все сражения, в которых он участвовал или только собирался участвовать, заканчивались поражением.

— У него есть дела поважнее. В государстве столько нерешенных проблем! — сообщил тесть таким тоном, будто ему и придется решать их все. — Одна из них — очистить империю от кочевников и их союзников. Маркиан решил извести всех, кто поддерживал скифов прямо или косвенно. В первую очередь тех, кто воевал на их стороне, — после чего Флавий Константин перешел к главному: — Боюсь, как бы это не затронуло и тебя. Кто-нибудь обязательно донесет, что ты воевал за Атиллу.

Если он не врет, то я предполагаю, что доносчиков будет много, и догадываюсь, кто выслужится первым!

Словно угадав мои мысли, тесть заявил:

— Я, конечно, похлопочу за тебя. Ты же муж моей любимой дочери, и для меня важно, чтобы у вас все было хорошо.

Наверное, я недостаточно искренне изобразил веру в его слова, поэтому Флавий Константин предложил: