Вечорница. Часть 2

Игошки заверещали и стайкой светляков выпорхнули наружу.

– Не трогай, не трогай нас!

Послышался мерзкий смешок, а затем тоненький крик кого-то из Игошек. И спустя мгновение жалобный плач.

– Сейчас всех вас перекусаю, – зашипела змеёй Скрыга, – Отвечайте, где девка?

– Не знаем, не видели, – заверещали Игошки.

– Врёте! С вами она стояла!

– Не знаем ничего!

Снова раздались крики и плач.

Праведный гнев вскипал в сердце Катюшки, ох, и не могла она терпеть, когда обижали при ней малого и слабого, да будь это хоть даже и нежить болотная. Вся она этим в бабу Улю была. И когда кипение достигло последней своей точки, а возле ели раздался очередной крик, Катюшка пулей выскочила из-под еловых лап и закричала страшным голосом (откуда только силища эдакая взялась), так, что содрогнулся лес, зашумев, закачав ветвями, вспорхнули в небо ночные птицы, и её вопли, наверное, услыхали даже в родной её деревне, на той стороне:

– А-а-а!

– Что за дурная? – взметнулась рваньём в сторону Скрыга, испугавшись лохматого, всего в земле, хвое и сухих листьях, с ветками в волосах, нечто, вылезшего из-под ели.

– Не тро-о-о-ожь! Не тро-о-ожь малышей! – вопила Катюшка и топала ногами.

Скрыга сверкнула недобро жёлтыми огнями глаз, зашипела:

– Напугать меня вздумала? Не выйде-е-ет…

Она взлетела в воздух рваной хламидой, и только хотела было метнуться в сторону Катюшки, как та широким жестом перекрестила её и запела нараспев « Да воскреснет Бог!», благо с бабушкой все псалмы выучила.

Скрыга затряслась, забилась в конвульсиях, закаталась по высокой траве, зашипела водой на раскалённой каменке в бане:

– Кыш-ш-ш-ш, прочь, прочь, поганка! Больно-о-о-о….

Катюшка же, не переставая, крестила нежить и пела псалом. Скрыгу крючило на земле, она с трудом поднялась на одну ногу и, волоча за собой вторую, поползла, подвывая, в кусты, приговаривая и бубня:

– Чур-чур меня такой ненормальной, у неё и кровь, небось, дурная…

Спустя минуту всё стихло. Катюшка замолчала, и, тяжело дыша, поглядела на Игошек. Те испуганной стайкой сгрудились возле ели.

– А ты храбрая, – протянул один из них, тот, что рассказывал ей про Скрыгу.

– Ненавижу подлость! – с придыханием выплюнула Катя, – Пусть получает своё.

Игошки глядели на неё с восхищением.

– А ты ведь ищешь своего друга?

– Ищу, – отдышавшись, сказала Катюшка.

– А мы поможем тебе его найти! – ответили радостно Игошки.

– Девка сказала, что в Бережках он, – глянула на них Катюшка.

– Да уж понятно, – протянули те, – Тут если кто живой и появляется, так там оказывается непременно. Ну, идём.

– Идём, – ответила Катюшка, и зашагала по тропке, освещаемой зеленоватым светом, исходившим от Игошек, вглубь леса.

Бережки

Горько пахло полынью и пижмой, Катюшка задевала высокие зонтики ногами, и те, растревоженные, осыпались жёлтой пыльцой на её платье, источая сладковато-терпкий аромат. Колючий сухостой утыкался пиками в голые лодыжки, а несколько раз Катюшка даже задела руками крапиву, и теперь они назойливо зудели, покрывшись волдырями.

Страх у Катюшки отчего-то прошёл, то ли волна праведного гнева придушила его на корню, то ли переживания за Димку пересилили все другие страхи, но Катюшка была сейчас абсолютно спокойна и рассудительна.

– Ничего, – думала она, – Чего там такого может быть, в этих Бережках? Обычная заброшенная деревня. В бабулином рассказе из ужасного там был только туман, в нём-то я как раз уже и побывала. Так что, пожалуй, бояться мне нечего. Доберусь до деревни, поищу Димку, и если не найду, то сразу вернусь к мосту и перейду на свою сторону.

– Да и в конце-концов, – пожала она плечами, – Если даже мост к тому времени уже исчезнет, как стращала меня эта девка-старуха, то речка неширокая, можно и вплавь, ну, или на худой конец, меня же всё равно бабушка с дедом хватятся, искать пойдут, и найдут.

При мысли о бабушке сердце Катюшки заныло, как же так, о бабе с дедом она и не подумала совсем? Ведь бабуля велела не задерживаться, а сколько теперь уже времени? Катя достала из сумочки часики, вгляделась в циферблат, блеснувший в свете луны – часы показывали половину десятого, ровно столько было, когда она убежала из клуба! Но ведь уже прошло часа полтора, не меньше! Неужели часы сломались или… Время здесь остановилось?

– Эй, ты чего? Идём же, – запищали Игошки, отлетевшие уже было далёко вперёд, воротясь обратно, и потянув Катюшку за подол, – Недолго уже. Деревня скоро.

Желтобокая луна повисла на небе, запутавшись в корявых ветвях деревьев, и на её фоне лес казался гротескным, как иллюстрация из какой-то книги ужасов. Повсюду росла высокая трава да репьи.

– Странно, – только что осенило Катю, – А откуда же здесь могла взяться тропка, если тут никто не ходит? Надо бы спросить у малышей.

Но только было она собралась открыть рот, чтобы задать вопрос, как те сами запищали:

– Вот они, вот они, Бережки!

И тут же испуганно шмыгнули к Катюшке, сгрудившись вокруг неё, словно цыплята возле наседки.

Та оглядела их с недоумением:

– Вы чего?

– Стра-а-ашно, – протянул один из мелких.

– Там она живёт.

– Кто? – не поняла Катюшка.

– Ижориха.

– Кто-кто? – переспросила Катя.