Век Просвещения

Была над Варвариными воротами икона Боголюбской Божией Матери – говорили, что чудотворная. Много обитало по городу святых образов, а вот почему-то именно сюда прикипело в этот раз народное обожание. Хоть и раньше ее примерно чествовали, не раз бывали здесь моления публичные и крестные ходы, мерно звонили колокола церквей соседних, стройно шагали процессии, ровное пение неслось над непокрытыми головами и улетало в высокое небо. Тащились вдоль дороги нищие, раздавали благословения бродячие крестцовые попики с налоями, радостно становилось на душе от одного вида единокрепкого народа христианского, лепо жилось тогда на белом свете. Но запрещены ноне были любые шествия и даже сбираться вместе народу не дозволялось.

Только вот пошли, полетели слухи: дескать, если приложиться к той иконе, то будет от язвы прочный заговор. Кто пустил – неведомо. Так на то и слух, что ни один не знает, а верные люди сказывают. И сказывали с оглядкой да глаза вытараща. Про излечение, правда, не говорили: знать, не случалось такого. Но все равно повалил народ к воротам, сначала одним ручейком, затем многими, а потом ровным потоком. В потоке же – смрад и пот, попиков да юродивых тьма, один кликушествует, другой пророчествует и все хором деньги сбирают во славу Божию. Де, нет ничего дороже для Господа, чем лепта, искренне принесенная.

Кто недоверчив, осторожен – подойди поближе, и там, у самой иконы ларец для пожертвований, а при нем верные люди с ключами, не пропадет твой дар, на благие дела сбережен будет, даже и расписку в том давали кому уж очень надобно. Говорят, первой старушка одна, божья душа, отдала караульному целый пятиалтынный, последнее свое достояние, почти как вдова евангельская, и наказала: купите, мол, лампу масляную, чтобы свечи у иконы заново зажигать. И пропала тут же. Солдаты, вестимо, лампу спроворили, а тут еще народ, и еще, и молятся хором, тогда и божьи люди, знающие слово святое, подошли, в добрый час, они-то лучше всех нашу молитву на небеса направить могут… И само собой возникло – денег нужно бы, поправить оклад Богоматери, риза – вещь самая пригодная для бесконечного целования народного. Вот и пошло, потянулось. Ларь из ближней лавки принесли, замок повесили и сами по себе оказались вокруг него ответственные люди, смотрящие.

Коль деньги отдал, что делать-то дальше? Не уходили, держались поближе друг к дружке, страшными историями делились, чудеса пережевывали, ахали, божились, глазами лупали, пальцы выставляли для убеждения, но чуть кашлял кто – враз отскакивали и смотрели с опаской. А тот и сам был не рад, тут же задирал тряпье, показывал: чистый я, православные, нет на мне моровой заразы, видать, хранит меня до сей поры пресвятая заступница. И прощали его, снова принимали в круг, только иногда хлопнет кто по затылку – эк ты, дурья башка, кашля сдержать не умеешь, без толку обчество тревожишь, не дай бог, накличешь наряд с карантинными солдатами, сам рад не будешь.

Все больше становилось народу, здесь же и ночевали, благо погоды стояли теплые. Вместе засыпали, вместе просыпались, вместе еду раздобывали, сидели спина к спине. И так сроднился среди себя люд православный, так друг к дружке притерлись, как в хорошее время не бывает и быть не может, а в дурную годину или, к примеру, на войне, очень даже случается. А где родство, там другая жизнь, а коли родичей сотни, то совсем другая. Любое слово – в разнос, любой слух – в лет, любой крик – в колокол.

Кто первым сказал, что надо бы казну охранять особо: и от дурных людей, и от бесовских властей? Незнаемо и знаемо никогда не будет. Но понеслось слово, плотнее сбился народ, глаза во все стороны выпучил, грудь выставил, и кулаки по привычке сжал, пусть пока в карманах. Порохом стала толпа, серым, грязным и горючим. А со стороны не видать, сброд как сброд, только что пооборванней прежнего. Крикнуть зычно, лязгнуть громко – и разбежится.

105. Объяснительная

«…Господину подполковнику о задержании подозрительного груза, следовавшего по московской дороге в направлении Санкт-Петербурга, почтительное донесение. Вчера, рано утром, дозорными, несшими дежурство на вверенной мне заставе, остановлены несколько подвод, представлявшие, как показала проверка, обоз с тканями неизвестного происхождения. Караул немедленно поставлен в ружье, обоз окружен и обыскан, а возницы задержаны. При тщательном допросе владелец обоза показал, что следует из Москвы и что ткани были произведены на одной из тамошних мануфактур. Следуя циркулярной инструкции, отдан немедленный приказ о задержании обоза и сопровождавших лиц. Тогда владелец попытался предъявить фальшивое письмо, якобы удостоверявшее безопасность груза, а как полностью был изобличен, то опустился до предложения незаконной мзды. Будучи арестованию подвергнут, сопротивлялся, но подавлен и находится под замком. Также и его присные. С применением оружия и прочей законной силы, о чем докладаю… Никто не убег, хотя пытались. Налицо возможная измена и рассадник…