Великая английская революция в портретах ее деятелей

В аналогичных, но еще более решительных тонах был выдержан памфлет Р. Овертона «Ремонстрация многих тысяч граждан и других свободнорожденных людей Англии… их собственной палате общин… призывавшей своих уполномоченных в парламенте к отчету, как они с начала его заседаний до сегодняшнего дня выполняли свои обязанности по отношению ко всему народу — их суверенному господину, от которого ими получена власть и сила».

По заглавию этого памфлета легко заключить, что автор вознамерился выразить в нем не только свое возмущение по поводу жестоких преследований парламентом Лильберна. В нем содержалась теоретическая платформа левеллерского движения в целом, так как были сформулированы конституционные принципы, которые только под давлением неотвратимых исторических событий стали в начале 1649 г. основанием, хотя, правда, фиктивным, лишь словесным, нового государственного устройства страны. Очевидно, что идеи Лильберна были Овертоном не только повторены, но и в значительной мере развиты и углублены.

Во-первых, «Ремонстрация» указывала на «нестерпимые неудобства», проистекающие из королевского правления, и требовала «избавить нас навсегда от этого очень большого бремени и беспокойства». Во-вторых, подчеркивалось, что только палата общин обладает властью, обязательной для всей нации, «поскольку она ее избрала и уполномочила на это». Что касается лордов, то они всего лишь «захватчики», навязанные королями. И как вывод — требование отменить их право вето на акты палаты общин, что было равносильно признанию палаты лордов ненужной. Перед нами по сути первый в истории революции

призыв к установлению в стране республики с однопалатным парламентом.

Свой памфлет Овертон завершил призывом, обращенным к палате общин как «единственной носительнице власти, связывающей всю нацию»: «Не скрывайте от нас свои помыслы и придайте нам мужество быть чистосердечными с вами, объявляйте нам впредь, каковы ваши намерения, предпринимая что-либо, что должно пребывать, и выслушайте все, что может быть сказано „за“ или „против“ по поводу одного и того же. И с этой целью освободите находящуюся в заключении печать».

В другом памфлете — «Стрела в палату лордов», опубликованном в конце июня 1646 г., также в защиту Лильберна, Овертон формулировал вопрос, вскрывавший суть перемен в политике Долгого парламента, последовавших за завершением гражданской войны: является ли мятежным со стороны свободного человека, несправедливо заключенного в тюрьму, объявить об этом всему миру? «Подобное деяние совершенно по-иному расценивалось в начале заседания данного парламента, ибо тогда было начало свободы, и ныне кажется, что мы находимся в ее конце и в начале нового рабства». Естественно, что различие между тем, что парламент декларировал в начале гражданской войны как цель, во имя которой она ведется, и положением этих низов после ее завершения не могло не порождать острое недовольство в среде обманутых в своих надеждах низов и отверженных. Об этом Лильберн заявил недвусмысленно: «Если меня назовут государственным преступником, я отвечу, что меня таковым сделали декларации самого парламента. И если я был введен в заблуждение и обманут, то это сделали они (т. е. члены парламента сами)»[117].

Несмотря на то что с лета 1646 г. репрессии Долгого парламента против нелегальной печати усилились, наиболее энергично загружали эту печать именно находившиеся в тюрьме Лильберн и Овертон. И сквозь тюремные решетки проникали на свободу и распространялись их памфлеты: «Королевская тирания разоблаченная» (королевская власть приобрела тиранический характер со времени нормандского завоевания Англии), «Грамоты Лондона» и «Свободы Лондона» (в защиту демократического устройства городских властей) и др. Имеются сведения о том, что памфлеты левеллеров распространялись не только в Лондоне, но и в графствах. Это подтверждается тем фактом, что «честные люди» Бекингемшира и Гертфордшира в феврале 1647 г. привезли в Лондон адресованную палате общин петицию, под которой значилось 10 тыс. подписей. Среди прочих в ней содержалось требование об освобождении Лильберна, Овертона и других левеллеров. Однако доставивших ее в палату не допустили, и они были вынуждены оставить ее лондонским единомышленникам, которые должны были попытаться передать ее в парламент (каждая из попыток так и осталась безрезультатной).

Между тем и в самой столице шел сбор подписей под петицией, вошедшей в историю под названием «Пространная». Хотя петиция эта только готовилась, копия ее была кем-то услужливо заблаговременно доставлена в палату общин и вызвала в ней настоящую панику. В ней содержалась обширная программа реформ, и среди них требования свободы совести, свободы слова, уничтожения монополий и десятины, облегчения участи бедных и др. Последовавшие аресты среди левеллеров не остановили эту своего рода петиционную кампанию.