Великая английская революция в портретах ее деятелей

Его семья была лишена не только постоянного жилища, но и сколько-нибудь регулярных средств к существованию. На публикацию своих бесчисленных памфлетов, обращенных к народу, на оплату содержания в тюрьме он истратил все свое имущество. Его жена Элизабет, столь самоотверженно разделявшая с ним невзгоды и в критические моменты боровшаяся за его жизнь и свободу, делившая с ним армейский лагерь в дни войны и тюремную камеру в дни мира, убедила его наконец в необходимости заняться каким-нибудь «мирным» делом, предоставив врагов их собственной судьбе. И Лильберн согласился. В течение полутора лет он не напечатал ни единого слова. Он перебрался с семьей из Саутуорка в Сити, где он числился полноправным членом корпорации, и занялся мыловаренным промыслом. В декабре 1649 г. во время выборов в Общинный совет Лильберн был избран его членом[135]

. Однако, чтобы занять в нем свое место, Лильберн должен был подписать декларацию, в которой от всех должностных лиц требовалось следующее: «Я заявляю и обещаю, что буду верным английскому государству в том его виде, в каком оно теперь установлено, — без короля и палаты лордов». Разумеется, Лильберн не был бы Лильберном, если бы он поступил против собственных убеждений. Прежде чем подписать подобное обязательство, он пожелал внести в приведенный текст изменения в том смысле, что под государством он понимает весь добрый и живущий под властью законов народ Англии, а не только существующий парламент и Государственный совет.

Возмущенные подобным своеволием, власти Лондона пожаловались на его действия в парламент, который в этих случаях реагировал исключительно быстро. Избрание Лильберна в Общинный совет было объявлено недействительным. Жена с большим трудом удержала его от ответных действий, и Лильберн продолжал занятие мыловара. В октябре 1650 г. Элизабет родила сына. По ходатайству Кромвеля парламент постановил выплатить Лильберну долгожданную компенсацию за нанесенный ему ущерб в годы королевской тирании из доходов секвестрованных земель. Когда Кромвель вернулся в столицу после победы над шотландцами в битве под Вустером, благодарный Лильберн посетил его дома.

Полученная им со столь большим опозданием компенсация оказалась весьма кстати: он купил дом, оставил постылое занятие мыловара и, пользуясь накопленными за долгие годы тюремного заключения знаниями в области права и судопроизводства, занялся практикой самозваного стряпчего. Хотя в приеме в юридическую корпорацию ему было отказано (для ее членов он оставался лишь бедным выскочкой), Лильберн тем не менее пользовался известностью как успешно ведущий судебные дела (а точнее, берущийся за дела, в которых явный произвол имущих и облеченных властью возмущал его совесть). Так, среди подобных дел следует упомянуть тяжбу крестьян-держателей манора Эпуорс (Линконшир), лишившихся в результате осушения плавней 8 тыс. акров общинных выпасов, огороженных в пользу компании осушителей. В ноябре 1651 г. Лильберн опубликовал памфлет «Дело держателей манора Эпуорс».

Однако другое дело, в которое вмешался Лильберн, — тяжба одного из наиболее циничных расхитителей доходов Республики, поступавших с конфискованных владений делинквентов, сэра Артура Гэзлрига, закончилось для Лильберна печально. Не ограничившись публикацией против него разоблачительного памфлета, Лильберн обратился в декабре 1651 г. с петицией в парламент, в которой были изложены все пункты обвинения против Гэзлрига.

Это был шаг более чем опрометчивый, ибо немало парламентариев сами и не без его помощи погрели руки на тех же махинациях с конфискованными владениями. Неудивительно, что парламент нашел петицию Лильберна «лживой, злонамеренной и скандальной». За публикацию памфлета до вручения петиции в парламент ее автор был оштрафован на 7 тыс. ф. ст. и был осужден на вечное изгнание из Англии с угрозой, что, в случае если он не покинет страну в течение 30 дней, его должно казнить, как находящегося вне закона [136].

Разумеется, парламент так жестоко расправился не с Лильберном-стряпчим, а с Лильберном, все еще остававшимся в его глазах «опасным заговорщиком», возмутителем спокойствия, не дающим грабителям, защищенным парламентским мандатом, спокойно вершить свои бесстыдные дела. Наконец, тот факт, что Кромвель допустил эту расправу, должен быть связан с подозрениями в роялистских связях левеллеров. Задержанный в 1651 г. роялистский агент некий Кок сообщил, что он видел письмо левеллеров. Предполагалось, что Джон Лильберн приложил к нему руку. В общем это был акт мести, принятый без юридически признанных оснований. В довершение ко всему спикер палаты общин отказался выдать осужденному разрешение на выезд из страны, с тем чтобы истек отпущенный ему срок, и тем самым открылась возможность казнить его без суда и следствия.