Великая армия Наполеона в Бородинском сражении

Как же питались солдаты, бросившиеся 25 августа вдогонку за русской армией и оказавшиеся на Бородинском поле? Нехватка хлеба была уже обычным явлением. Система армейских пекарен могла обеспечить только тыловые части или войска на флангах, но не главные силы, идущие к Москве. Поэтому солдаты сами пытались печь хлеб, используя разные способы, но в условиях биваков чаще всего зажаривая тесто на угольях и в пепле. Иногда муку, если она была, просто засыпали в воду и варили, либо делали из муки и воды шарики и бросали в суп. Такое варево, иногда с добавлением хлебных зерен и свечного сала, называли «пульта». Те же хлебные припасы, которые удавалось захватить у русских, чаще всего состояли из ржаных сухарей («biscuit russe»), и французы, правда в отличие от немцев, есть их не могли. Столь же разочаровывали ранцы и сухарные мешки убитых русских солдат, где обычно обнаруживались только черствые и горькие на вкус сухари. Обычной пищей стала конина. Лошади, валявшиеся по сторонам Московской дороги, умиравшие или уже умершие, становились добычей голодных бойцов. Особенным предпочтением пользовались печень и сердце животного, а также еще не остывшая кровь. Другие же части лошадиной туши, приготовленные в спешке, французские солдаты ели с трудом. Конину либо варили, либо зажаривали на угольях или на вертеле. Без соли такое блюдо шло очень плохо, и солдатам приходилось заменять соль ружейным порохом, содержащим селитру. Главным неудобством было то, что порох, брошенный в воду, все окрашивал в черный цвет (язык и рот у многих после такого блюда становились черными). Селитра тонула, а уголь и сера плавали на поверхности, давая большую пену. Хотя селитра делала до известной степени конину сносной, но была едкой и горькой, вызывая изжогу и поносы. Особую проблему составляла вода, которая вплоть до Семлева встречалась редко. Та вода, которую все же находили, была плохого качества и приводила к расстройству желудка. Но иногда не было и ее. Очевидцы наблюдали, как обезумевшие солдаты пытались пить лошадиную или человеческую мочу. Попытки фильтровать воду, взятую из луж или грязных ручьев и речушек, слабо помогали. Пытались копать колодцы, но и это было не выходом – на их дне обнаруживали только грязную желтую воду[843]

.

Потребление алкоголя в ходе русской кампании было в целом велико. Но солдаты получали, главным образом, шнапс или русскую водку, к которой французский или итальянский желудок совершенно не был приспособлен. Главный хирург Ларрей оценивал ее действие исключительно как наркотическое. Водка на время снимала усталость и возбуждала, но вскоре вызывала полный паралич организма уставшего и голодного солдата. Многие молодые конскрипты стали жертвами этого напитка[844]

.

Конечно, так питались далеко не все. Часть генералитета не терпела вообще никакой нужды. Довольно неплохо питались и офицеры Главной квартиры. Кастелан написал в журнале, что в Главной квартире он неизменно мог получить «хлеб, полбутылки вина, суп и рагу»[845]

. Об обычном своем питании он сделал следующую запись: «Я давал, время от времени, по 20 франков одному курьеру, который готовил нам завтрак и обед. Каждый вечер он клал ко мне в карман небольшой кусок белого хлеба, и я понемногу его ел, когда был голоден; это мне обеспечивало белый хлеб к кофе, который также был со мной»[846]

. Следующей категорией, не терпевшей такой нужды, как большинство солдат, была гвардия, прежде всего Старая и Средняя, продолжавшая регулярно получать свои рационы, хотя и заметно уменьшившиеся. Наконец, командование некоторых частей, изначально систематически заботившееся о пропитании солдат, смогло обеспечить им сносную пищу. Примером тому может служить хотя бы 3-й линейный вестфальский полк. Находясь возле Смоленска, офицеры не только организовали доставку продовольствия из тыла, но, скосив хлеба, обмолотив их и перемолов на местных водяных и ветряных мельницах, сделали запас муки. В полку был также запас соли и квашеного теста (дрожжей)[847]. Поэтому ко времени генерального сражения в этом полку большой проблемы с питанием не было. Утром 7-го солдатам было выдано 2 фунта хлеба и удвоенная порция водки. Через день после сражения запасы полка вновь были пополнены: часть нагнал офицер, отправленный накануне с командой для поиска припасов; он привез 8 тыс. фунтов хорошо выпеченных хлебов. 11 сентября один из полковых фуражиров раздобыл даже деликатесы: икру, семгу, консервированные фрукты и вино[848].