Великий Годден

Тамсин получила розетку на первом занятии по конкуру. Мэл работал над ролью. Мама закончила шить жакет. На свадьбу ожидалось почти сорок гостей, хотя Хоуп и настаивала на скромной вечеринке. Должны были приехать родители Мэла и его замужняя сестра – и это не считая друзей. Торжество должно было проходить на берегу, а в случае дождя мы переместимся в дом. Хоуп казалась достаточно спокойной и много читала в гамаке. А если ее спрашивали, нервничает ли она, то открывала один глаз и вопрошала: «По какому поводу?»

Они с Мэлом сошлись на вегетарианском меню, несмотря на его тягу к свинине, – так было проще угодить людям с разнообразными диетами. Хоуп составила список ингредиентов, подсчитала, сколько чего надо, заказала много местного вина (английское пино нуар, спасибо глобальному потеплению), три ящика французского шампанского и бокалы с винного завода. Она наняла четырех местных девушек помочь с готовкой и обслуживанием («Вы, дети, гости»), а из маминых бездонных шкафов извлекли сине-зеленые скатерти.

– Почему никто не шьет мне свадебный костюм? – Мэл уже выпил полбутылки вина.

– Я буду счастлива соорудить для тебя нечто подходящее, Малколм, дорогой, – сладко улыбнулась ему мама. – Но мне нужно знать, какое впечатление ты хочешь произвести.

– Впечатление? Но разве это неочевидно? Впечатление бога любви, лучшего актера своего поколения, чувствительного интеллектуала, спасителя женщин…

Хоуп даже не оторвала глаз от книги. Мама, казалось, задумалась.

– Может, небесно-синий бархат? Вышивка в тон? Жилет и… сандалии?

– Без панамы? Фи! – Мэл опять наполнил бокал. – Вот почему дело кончится тем, что я буду сочетаться браком в купальном костюме и твидовом пиджаке. Никто не принимает мое одеяние всерьез.

– Я и не знала, что у тебя есть свои соображения по этому поводу, счастье мое. – Хоуп потянулась погладить его руку, но он оттолкнул ее.

– Я не нуждаюсь в том, чтобы меня кто-то облагодетельствовал, сам обеспечу себе подходящее облачение, и все будут поражены.

– Но не поражай нас слишком уж сильно.

– Ладно. – Мэл повернулся к Алексу: – Ты умеешь шить, мальчик мой хороший?

– Шить?

– Владеешь иголкой? Знаешь, как делать петли для пуговиц? Обрабатывать внутренние швы? – Мэл поднял бровь. – Если это кому-то интересно, я оденусь…

– Никому не интересно, – оборвала его Хоуп. – Думаю, пора есть.

Мэл взял за руку Тамсин и направился с ней в кухню:

– Ты же поможешь мне найти что-нибудь из одежды, дорогуша? Мы можем придумать парные костюмы. И будем счастливы.

Тэм просияла.

Мэтти же, напротив, была несчастна. Нервничала, сомневалась в себе, мало ела и кусала пальцы до крови. Она теряла вес, и ей это не шло; выпирающие ключицы делали ее старше. Я же, со своей стороны, была полна надежд. Когда все это кончится, думала я, я смогу перестать сопротивляться. Когда он будет учиться в своей академии, а я буду жить не дома. Когда жизнь станет настоящей. Может быть, тогда. Тогда я увижу, как терпелив он на самом деле.

– Как ты думаешь, Кит и Мэтти ладят между собой? – Мама собирала в саду тмин.

Хоуп пожала плечами:

– По-моему, они выглядят счастливыми.

– Я очень не хочу, чтобы ей было больно. Она, кажется, сходит по нему с ума.

– Лето. Скоро все так или иначе закончится, – сказала Хоуп.

Мама вздохнула:

– Бедная Мэтти.

– Ну не знаю. Я в ее возрасте убила бы за то, чтобы быть с таким парнем. По крайней мере, ему не сорок и он не женат.

– Сорок? – насторожилась мама.

– Тогда это казалось мне очень романтичным.

– О ком это ты?

– О ком.

– О ком это ты?

– Тебе не надо об этом знать, – сказала Хоуп. – Он был учителем в театральной школе. Это продолжалось два года. Но я была старше Мэтти – мне было девятнадцать или двадцать.

– А потом ты познакомилась с Мэлом?

– Я тогда еще встречалась с учителем. Несколько месяцев у меня были они двое. – Хоуп выглядела задумчивой. – В конце концов я предпочла Мэла. Но на это потребовалось время.

Я прежде не слышала эту версию их романа.

– Он всегда называл это coup de foudre[5].

– Черт побери, так оно и было. – Мэл принес из дома еще несколько бокалов.

– Для него, но не для меня.

– О, спасибо огромное. – Он снова скрылся в доме.

– Так почему ты передумала? – расспрашивала мама, словно журналистка.

Хоуп засомневалась:

– Не знаю. Я, как говорится в песне, привыкла к его лицу.

– Да?

Она пожала плечами:

– Кто его знает. Он не наскучил мне со временем. Кроме того, он был без ума от меня.

– Без ума от парня, – пропел Мэл на кухне.

– Перестань подслушивать!

– А потом я вдруг поняла, что жизнь без него не будет даже приблизительно так хороша, как жизнь с ним.

– Ах ты сумасшедшая романтичная дурочка. – Мама вручила ей пучок трав.

Я с минуту поразмышляла над услышанным.

– Эй, почему у тебя такое вытянутое лицо? – Снова примчавшийся Мэл шутливо толкнул меня на землю, изображая битву со всеми необходимыми звуковыми эффектами, а я старалась откатиться прочь.