Великий Годден

– Оставь меня в покое, псих! – И тогда Мэл стал воспроизводить сцену из «Психо» в душе, со взмахом ножа и пронзительной музыкой, и к тому времени, как мне удалось высвободиться, я изнемогала от пыхтения и смеха одновременно. Подняв глаза, я увидела Кита, наблюдавшего за нами с каким-то странным выражением лица. Мэл тоже заметил его и пропустил удар, но потом возобновил действо – стал танцевать, декламируя Быть или не быть, перемешав Фреда Астера и Шекспира.

Хоуп покачала головой:

– Можешь поверить, что я собираюсь замуж за этого шута?

Каждый из нас хотел бы оказаться на ее месте, будь такая возможность.

21

Работа помогала мне не только сменить обстановку, но еще и спасала от подкрадывающейся пляжной клаустрофобии. Свежий воздух, подувший в начале лета с приездом Годденов, начал терять свою свежесть и проникаться беспокойством. Это пугало меня. Лето нужно для удовольствия и скуки, а не для хаоса и сомнений.

Я знала, что если Линн пребывает в плохом настроении, значит, выпадает недостаточно дождей, поливающих ее огород, или же ее муж снова пришел пьяным. Денис, чья смена следовала за моей, была в два раза старше меня и интересовалась в основном бульварными журналами. И это успокаивало меня.

– Взгляни, – говорила она, показывая на какую-нибудь кинозвезду, фыркая и покачивая головой. – Зачем заводить отношения с эротоманом? Будь у меня такой выбор, как у нее, я бы даже палкой до него не дотронулась.

Поскольку Кит из известных им людей был ближе всех к настоящим знаменитостям, Денис и Линн отчаянно симпатизировали ему.

Когда он приходил в магазин, то так очаровательно бормотал и заикался, что Линн всегда говорила ему вслед:

– Даже и не скажешь, что он почти звезда, такой он естественный.

Естественность по Киту была тщательно выстроенной иллюзией. Я очень много узнала и поняла тем летом, хотя большую часть этого не хотела бы знать и понимать.

Я сказала Киту, что леди испытывают к нему симпатию, и он зашел к концу моей смены и купил газеты для Мэла, журналы «Ваша лошадь» для Тэм и «Сельская жизнь»

для Хоуп – та любила глазеть на величественные дома.

Кит немного поболтал с Денис о музыкальном фестивале, проходившем неподалеку, и о вызванных им пробках и прочих неудобствах.

– Но разве у вас не прибавилось работы? – спросил он так, словно ему это было не безразлично. – Ведь приехало так много туристов.

– Они у нас ничего не берут, дорогущую еду привозят из города, а наркотики покупают на месте. Это следовало бы запретить, – сказала Линн особым, предназначенным только для Кита голосом.

– Ты с ней флиртуешь, – упрекнула его я, когда мы наконец вырвались оттуда.

– Я не флиртую. – Он нарезал вокруг меня круги на взятом у Мэла велосипеде.

– Господи, Кит, ты не можешь найти еще кого-то, кому можно было бы досаждать?

– А я тебе досаждаю? – улыбнулся он своей медленной улыбкой.

– Да.

– Я этого не хотел.

Я резко остановилась:

– А чего ты вообще хочешь? Я спрашиваю только потому, что каждый раз, как ты появляешься, дело кончается тем, что я чувствую себя… просто…

Я подыскивала подходящее слово. Униженной. У меня на глазах выступили слезы, и я смахнула их тыльной стороной ладони. Часть меня знала: он воспользуется моей искренней эмоцией и продолжит свою игру, а другая часть так сильно хотела его, что когда он меня поцеловал, я и не подумала попросить его остановиться. Мы целовались посреди дороги, при этом он все еще сидел на велосипеде и держал руки на моих плечах, и если бы я сделала шаг назад, он бы упал.

Кит перекинул ноги через сиденье и рукой, не державшейся за велосипед, подтянул меня на обочину, к огражденному полю, а затем уложил на траву и просунул руки мне под рубашку, и они очутились у меня на животе, и кожа соприкоснулась с кожей, губы – с губами, а его рот был… О господи, да что я такое делала?

Но я знала, что делала.

Я ожидала быстрых действий, но он контролировал происходящее, точно зная, чего он хочет, и где, и как. Я едва дышала от желания, ожидания и исполнения. И осознания того, что можно почти умереть от желания и его исполнения.

Потом я лежала, потрясенная, и ждала, когда выровняется мое дыхание. Потом повернулась к нему спиной, натянула джинсы и обняла свои колени, а он спокойно коснулся моего лица, будто все, что случилось, было теперь позади. Но это не охладило меня. Еще. Еще, еще.

Он встал и протянул мне руки, чтобы я тоже поднялась.

Что я сделала? – спросила я себя. Что я сделала?

– Ты, – шепотом сказал он, обнимая меня. – Ты меняешь все вокруг.

Я очень долго ждала этих слов, и мне было безразлично, что он лгал.

22