Великий Годден

На следующее утро я спустилась вниз поздно, и все, кроме Хьюго, уже куда-то разбежались. Тот сидел на противоположном конце стола и, болтая длинными ногами, рисовал что-то в своем блокноте старомодной ручкой и чернилами. Он обернулся, когда я вошла, поймал мой взгляд и в то же мгновение все понял. Выражение его лица ничуть не изменилось, на нем не было отвращения или неприятия; лишь зрачки сузились, а взгляд задержался на мне чуть дольше обычного, а потом он вернулся к своему занятию.

Кит и Мэтти пришли, когда я наполовину съела свой завтрак, вслед за ними пришел Алекс – он встал уже давно и основательно наелся и потому не стал слоняться рядом. Я продолжала мазать масло на тост, как делала это обычно.

К тому времени я уже знала, что если спрошу Кита, как он относится к Мэтти, он ответит, что она потрясающая девушка. А я? Я знала и это. Я изменила все вокруг.

Думаю, когда он говорил эти слова, то действительно так думал, хотя и не придавал им глубокого значения. Я напрягла мозг, чтобы понять, что имелось в виду. Таковы уж отношения в наши дни – можно чувствовать что угодно к кому угодно, к тому, кто подвернется под руку. Я не хотела производить впечатление человека, не знающего правил игры.

Возможно, он нуждался в том, чтобы все любили его. Даже мне не требовалось столько любви. Этого не нужно даже Мэтти, подумала я.

Оторвавшись от завтрака, я увидела, что они с Мэтти по-прежнему держатся за руки, в другой руке у него была чашка с кофе, он с легкой улыбкой наблюдал за мной. Когда Мэтти ушла за молоком, он наклонился ко мне.

– Не надо так усиленно думать, – сказал он так, что все мое тело затрепетало. – У тебя мозги дымятся.

– Да пошел ты.

Он усмехнулся.

Какое-то время я не замечала Хьюго, но тут снова осознала его присутствие. Он встал, чтобы уйти, аккуратно завинтил бутылочку с чернилами и взял рисунок. Проходя мимо, он не смотрел ни на кого из нас, мы тоже не обращали на него особого внимания, и когда он стряхнул чернила из ручки на спину белой рубашки Кита, так что по ней расползлось большое пятно, никто, кроме меня, этого не заметил.

– Что мы будем сегодня делать? – спросила Мэтти, снова усаживаясь за стол.

– Думаю, я помогу Мэлу учить роль, – ответил Кит. – Хоуп права, она у него не получается. Это самое малое, что я могу для него сделать.

Мэтти выпятила нижнюю губу:

– О, – сказала она.

Кит схватил ее за талию и зашарил по ее одежде носом, словно поросенок. Он проделывал это до тех пор, пока она не фыркнула от смеха и не оттолкнула его.

– Почему бы тебе не присоединиться к нам и не сыграть Офелию? Ты будешь великолепна.

Но она сказала, что лучше уж отправится с мамой в город.

– Я тоже не собираюсь играть Офелию – отвечаю до того, как ты спросил.

Он улыбнулся мне:

– А почему нет?

Мэтти очень не понравилось, что он чуть ли не попросил помочь Мэлу и меня.

– Сама не понимаешь, что теряешь, – сказал он, вставая, и пошел к Мэлихоуп.

У Мэтти на глазах появились слезы, но она успела отвернуться прежде, чем я смогла что-то сказать. А что я могла сказать?

Я вернулась в башню и легла на кровать. День предстоял жаркий и безветренный; солнце припекало все сильней. На берегу наверняка было прохладнее, но я была слишком вялой, чтобы куда-то идти, и потому дремала и думала о Ките, о его опытных холодных руках. Я знала, что он не чувствует к Мэтти того, что чувствует ко мне, – она была для него слишком хорошенькой и простой. Он пришел ко мне за чем-то сложным, темным, захватывающим. Вот что говорила я себе.

В дверь тихо постучали, так тихо, что сначала я не поняла, действительно ли кто-то стучит или же что-то происходит на лестнице. Я встала и открыла дверь, не слишком довольная тем, что меня потревожили.

Сюрприз! Хьюго.

– И как ты считаешь, что ты делаешь? – Он сердился.

Мы смотрели друг на друга дольше, чем полагается.

– Тебе следовало быть осторожнее, – наконец сказал он.

– Правда? А твоему брату не следовало бы отвечать за свои поступки?

– Само собой.

Само собой? Я стояла, руки в боки, и таращилась на него, потеряв вдруг уверенность в себе:

– Что?

– Да он просто сволочь. Вот что.

Я продолжала смотреть на него.

– В него все влюбляются. Разве ты не видишь?

Разумеется, я видела, но не хотела слышать этого от Хьюго.

– А тебе какое дело до того, чем я занимаюсь?

Он медленно моргнул. Его глаза потемнели, лицо помрачнело.

– Ты ничего не понимаешь, так? – спросил он. – Я пытаюсь помочь, и если бы ты не была непроходимой тупицей, до тебя бы наконец дошло.

Его взгляд переметнулся на стену за моей спиной, где висел мой рисунок мертвого баклана. Хьюго несколько секунд смотрел на него, а затем повернулся и вышел из комнаты, колотя кулаками по воздуху, будто хотел пробить путь к двери. Я взглянула на берег, но он там не появился – либо скрылся на кухне, желая сделать так, чтобы я распсиховалась, либо просто растворился в воз- духе.

Я слетела вниз по лестнице:

– Хьюго!

Алекс оторвался от компьютера:

– Хьюго здесь нет.