Великий князь Юрий Всеволодович

Саркофаг князя находился во владимирском Успенском соборе вместе с саркофагами большинства других владимирских князей. И только с XVI века появляются сведения о церковном почитании князя Юрия (в церковной традиции Георгия) Всеволодовича — вместе с другими владимирскими князьями, похороненными рядом с ним. Имя князя Георгия Всеволодовича было включено в Помянник русских князей и княгинь, созданный в 1556–1557 годах по указанию царя Ивана Грозного, в раздел «А сех поминати на понахидах» (77).

Образ святого и благоверного князя — мученика и страстотерпца — явственно выступает на страницах Степенной книги царского родословия — памятника официальной московской идеологии XVI века. Рассказ о его трагической гибели включён в 7-ю «степень», «главным героем» которой является брат Юрия Ярослав — прямой предок московских великих князей и царей. Непосредственно же Юрию посвящены несколько глав этой «степени» — 4-я и 10–12-я (58. С. 492–501). Повествование Степенной книги выдержано в житийном, агиографическом ключе, и не случайно, что именно оно стало основой будущего Жития святого князя Георгия Всеволодовича. Отметим особо, что гибель князя на реке Сити была ошибочно датирована в Степенной книге 4 февраля, вместо правильного 4 марта (58. С. 500

). Вследствие этой ошибки память князя стала впоследствии отмечаться Церковью 4 февраля[196].

О почитании князя Георгия Всеволодовича во Владимире в правление царя Ивана Грозного свидетельствует одна из редакций Жития Александра Невского (самая обширная и многословная из всех редакций), составленная в 1591 году бывшим архимандритом владимирского Рождественского монастыря, а в то время архиепископом Вологодским и Великопермским (будущим митрополитом Ростовским) Ионой Думиным. В текст Жития этой редакции были включены соответствующие главы из Степенной книги, посвящённые Юрию (17. С. 56–63). Отдельный же рассказ с упоминанием его имени вошёл в ту часть Жития, где повествуется о чудесах святого Александра Невского.

Со слов монаха того же Рождественского монастыря Антония автор Жития записал рассказ о чудесном видении, случившемся двумя десятилетиями раньше: Георгий вместе с другими князьями, своими сродниками, — первыми русскими святыми Борисом и Глебом, а также Александром Невским (мощи которого лежали тогда во владимирском Рождественском соборе) и похороненными во владимирском же Успенском соборе отцом Всеволодом Большое Гнездо, дядей Андреем Боголюбским и братом Ярославом и плюс к ним ростовским святым Петром, царевичем Ордынским[197]

, — восстав из гроба, отправился на помощь русскому воинству, вступившему у подмосковного села Молоди в жестокую битву с рвавшимися к Москве крымскими татарами (30 июля 1572 года). «Скорые помощники во бранях отечеству своему» — так назвал архиепископ Иона и Георгия, и других упомянутых в Житии владимирских князей (17. С. 123–124).

Но в том же XVI веке возник и совсем другой текст, посвящённый князю Георгию Всеволодовичу. Отчасти мы уже говорили о нём. Текст этот читается в особой, так называемой Чудовской, редакции Жития князя Михаила Черниговского и боярина его Фёдора, сохранившейся в единственном списке в рукописи из библиотеки московского Чудова монастыря (издана Н. И. Серебрянским: 55. Тексты. С. 80–86). Михаил Черниговский, замученный татарами в 1246 году, приходился шурином Юрию Всеволодовичу. Долгое время они были союзниками, потом стали политическими противниками. Но гибель от рук татар, казалось бы, навсегда примирила их. Тем не менее автор Чудовской редакции Жития отнёсся к князю Юрию (Георгию, или Егорию) Всеволодовичу с крайней враждебностью, едва ли не как к главному виновнику ордынского нашествия на Русь.

Сообщив об изгнании Михаилом прибывших к нему татарских послов (общий сюжет разных редакций Жития князя Михаила и боярина Фёдора), автор вставил в своё повествование рассказ о событиях в Северо-Восточной Руси. Оказывается, что княживший тогда во Владимире князь Георгий был человеком во всех отношениях недостойным: «живуще ему свиньскы, во мнозе кале греховне и скверне», — и это ещё далеко не все эпитеты, которые используются по отношению к нему. Страшась неведомых завоевателей, князь отправляется к некоему старцу, пещернику, имя которого звучит очень необычно — Каламирисо[198]. Старец, однако, отказался говорить с князем. А когда князь отправил к нему свою юную невинную дочь Феодору, то объявил ей со слезами, что наказание Божие неотвратимо из-за грехов и злоб её отца. То же позднее подтвердил князю и другой, безымянный пещерник, живший в 20 поприщах от Владимира. Так, «по проречению святых старец», вся страна была разорена безбожным царём Батыем; убиты были и князь Георгий, и вся его семья.