Читаем Великий князь Юрий Всеволодович полностью

Великий князь Юрий Всеволодович

Так перефразирует ростовский агиограф слова более раннего киевского памятника — Жития равноапостольного князя Владимира, просветителя всей Русской земли[133]. Почитание святителя Леонтия возвышало и прославляло Ростовскую землю — так же, как почитание святого Владимира прославляло Киевскую, делая их равными и Греческой, и Римской, и другим, каждая из которых прославляла и почитала своего угодника, — такова главная идея этого памятника. Владимир, «новый» город в сравнении с Ростовом, своего апостола и крестителя не имел. Но мы уже говорили о том, что и великий князь Юрий Всеволодович, и люди его княжества прославляли и почитали своих святых, в число которых в княжение Юрия вошёл «новый Христов мученик» Авраамий Болгарский.

* * *

Юрий Всеволодович в Ростов не поехал. В те самые дни, когда проходили торжества освящения обновлённого храма, во Владимире и Переяславле готовились к войне. Вражда между Ярославом Всеволодовичем и Михаилом Черниговским зашла слишком далеко, и войны избежать всё-таки не удалось.

Владимирский князь поддержал в этой войне брата. Однако до участия в собственно военных действиях он постарался дело не доводить. То есть выбор им был сделан. Но — не до конца.

Из Лаврентьевской летописи

Пошёл князь великий Юрий к Серенску, и встал станом на Уполозех, и возвратился во Владимир[134]…

Серенск — один из «вятичских» городов на северо-востоке Черниговской земли, на реке Серене, притоке Жиздры (в нынешнем Мещовском районе Калужской области). Когда-то эта земля именовалась «Лесной», и именно по ней Суздальская земля получила название «Залесской». Через Серенск и другие «вятичские» города проходил прямой путь от Суздаля к главным городам Черниговского княжества, а потому в стратегическом отношении «вятичские» города были очень важны, и именно вокруг них разворачивались главные события многих междоусобных войн того времени.

Юрий не прошёл и половины пути. Стан, на котором войско прервало движение, находился на левом берегу реки Москвы, недалеко от самого города (здешнее село Уполозы упоминается в писцовых книгах); ныне это известная всем усадьба-музей Архангельское, где археологами обнаружены следы древнерусского поселения (84. С. 203–204).

Очевидно, что воевать с шурином Юрий не хотел. Возможно, он счёл, что брат его управится своими силами. А может быть, в очередной раз что-то не поделил с братом, а заодно и с племянниками Константиновичами, также выступившими в поход. Но ещё более вероятно, что он сознательно замедлял движение, дабы не принимать участие в кровопролитном сражении.

Так в очередной раз князь проявил своё миролюбие, к которому, наверное, уже привыкли другие князья, его современники. Что ж, миролюбие само по себе не есть слабость. Но в истории бывает так, что с течением времени в глазах окружающих оно начинает выглядеть как слабость, а не подтверждённое силой и в самом деле рано или поздно перерождается в слабость, в боязнь применить силу. Юрий, должно быть, и сам себя убедил в том, что, оттягивая военные действия или вообще избегая их, можно добиться большего, нежели применением силы. Это не раз он подтверждал на практике. Но в решающий момент, и мы ещё будем говорить об этом, нерешительность и пассивность подведут его.

А вот Ярослав Всеволодович при поддержке племянников войну начал и вёл её с ожесточением.

Ярослав же и Константиновичи пошли к Серенску и град сожгли; люди же разбежались. И ещё много повоевав, возвратились восвояси.

(27. Стб. 459)

О военных действиях Ярослава Всеволодовича в Черниговской земле сообщает и новгородский летописец, ибо в войске Ярослава находился и новгородский полк. Успеха, однако, Ярослав, судя по летописям, так и не добился.

…Той же осенью ходил Ярослав ратью на Черниговскую волость с новгородцами и со всей своей силой, на Михаила. И Серенск сжёг, и, под Мосальском[135] постояв, возвратился обратно, потравив хлеба много. Тут же под городом застрелили Олдана подвойского[136]. И отошли, не взяв мира.

(22. С. 71)