Великий князь Николай Николаевич

Излагалось только, что Государь избираетъ себ начальникомъ штаба генерала Алексева; что же касается генерала Янушкевича и генерала Данилова, читалъ Великій Князь, то имъ выражалась отъ Высочайшаго имени благодарность за понесенные труды, и указывалось, что Государь оставляетъ на себ лично заботу по устройству ихъ дальнйшаго служебнаго положенія. О Княз Орлов въ письм не упоминалось вовсе и фраза: «что касается

Влади Орлова¹²), то я теб его дарю», которая впослдствіи охотно распространялась въ обществ, то она мн лично кажется апокрифической, и во всякомъ случа ея содержаніе совершенно не подходило къ тону всего письма, составленнаго во вполн корректныхъ и серьезныхъ выраженіяхъ.

Князь Владиміръ Орловъ считался однимъ изъ самыхъ преданныхъ и близкихъ людей къ Императору Николаю ІІ-му. Свою преданность онъ, по ходившимъ разсказамъ, полностью проявилъ въ революціонный 1905-й годъ, когда неотлучно находился при особЁ Императора, выполняя добровольно даже обязанности шоффера царскаго автомобиля. — Съ появленіемъ при Двор Распутина, Князь Орловъ вступилъ въ упорную борьбу съ «темными вліяніями», которыя охватили Дворъ, и эта борьба сблизила его въ Великимъ Княземъ Николаемъ Николаевичемъ въ періодъ пребыванія послдняго въ Ставк. — Теперь онъ палъ жертвою интригъ вмст съ Великимъ Княземъ.

Прочитавъ письмо Государя, Великій Князь Николай Николаевичъ поднялся съ дивана, на которомъ сидлъ, и, подойдя вплотную ко мн, выразилъ созкалніе, что содержаніе Государева письма стало въ Ставк извстно ране, чмъ онъ усплъ о немъ сообщить мн. — Затмъ въ теплыхъ выраженіяхъ просилъ меня принять его душевную благодарность за совмстную годовую работу. Верховный Главнокомандующій при этомъ высказалъ, что не было случая, когда бы онъ былъ мною недоволенъ. — «Я особенно цнилъ, — добавилъ онъ, — ваши откровенныя мннія, которыя вы не стснялись высказывать во всхъ случаяхъ».

Поблагодаривъ Великаго Князя за деликатное вниманіе и лестную оцнку моей дятельности въ Ставк, я обратился къ нему съ просьбой исходатайствовать мн строевое назначеніе, которое отвчало бы моему давнишнему желанію — ознакомиться съ современными условіями войны, находясь въ командной должности.

— Очень совтую вамъ, — возразилъ Великій Князь, — положиться въ этомъ отношеніи на слова Государя, выраженныя имъ въ его рескрипт на мое имя.

И въ этихъ словахъ, какъ нельзя отчетливе выразилась та корректность, которую Великій Князь всегда проявлялъ по отношенію къ Царской вол.

Тмъ не мене, по прибытіи въ Ставку Государя, мн было предложено черезъ генерала Алексева занять постъ командира ХХ-го корпуса, который я съ радостью и принялъ.

«Въ пятницу, 20-го августа, — записываетъ въ своемъ дневник, въ день своего отъзда въ Ставку, А. А. Поливановъ, — я былъ у предсдателя Совта Министровъ И. Л. Горемыкина и изложилъ ему мой разговоръ съ Государемъ, не скрывая волнующей меня ірдности порученія, слдствіемъ коего несомннно будетъ затаенная обида Великаго Князя и что еще важпе, смущеніе въ обще тв, не перестающемъ взирать на Николая Николаевича съ чувствомъ доврія, и потому способнымъ признать его смну и несправедливой и нежелательной»...

Мн приходилось слышать уже здсь заграницей, въ эмиграціи, что молодые офицеры Ставки мечтали уже тогда о какой то перемн, базируясь на твердомъ убжденіи Великаго Князя Николая Николаевича въ необходимости довести войну до побднаго конга и. якобы, колебаніяхъ въ этомъ отношеніи, приписывавшихся Императору Николаю ІІ-му.

«Великій Князь, очень популяренъ не только въ арміи, но и въ стран», — пишетъ 4-го сентября 15-го года директоръ дипломатической канцеляріи при Ставк Князь Кудашевъ своему министру С. Д. Сазонову. — «Е о немилость будетъ несомнпно широко и успшно использована для поколебанія престижа Государя л всего монархическаго начала. Уже теперь, среди офицеровъ слышно такое сужденіе: Великій Князь стоялъ за войну 5 оиігапсе. Свергла его нмецкая партія и, чтобы ни говорили, а партія эта желаетъ мира, который и будетъ заключенъ въ октябр. Если даже это не такъ, то важна возможность такого толкованія у офицеровъ. При этомъ, подъ офицерами я отнюдь не подразумваю приближенныхъ къ Великому Князю, а среднюю срую массу офицерства»....

Изъ всего выдержаннаго поведенія Великаго Князя, было, однако, ясно видно, что лично онъ былъ вн всякихъ подозрній въ смысл поощренія подобныхъ слуховъ. Въ интересахъ справедливости, надо, впрочемъ сказать, что, хотя авторитетъ Великаго Князя, съ наступленіемъ неудачъ на фронт, нисколько не пострадалъ, все же обаяніе царскаго имени въ русской арміи было въ то время еще столь велико, особенно среди младшаго строевого команднаго состава, что какое либо покушеніе на умаленіе этого имени было едва ли и возможно.