Великий князь Николай Николаевич

Много доставалось начальникамъ съ нмецкими фамиліями, изъ которыхъ нкоторые, чувствуя себя давно русскими, спшили ходатайствовать, даже объ измненіи своихъ фамилій. Лицъ нмецкаго происхожденія обвиняли въ томъ, что они сумли, опираясь на министра двора графа Фредерикса, (кстати не нмца по происхожденію), образовать г>ъ арміи и даже вокругъ русскаго престола, замкнутую цпь членовъ, сочувствующихъ Германіи. Дло дошло до того, что Верховному Главнокомандующему Великому Князю Николаю Николаевичу, пришлось издать особо-строгій приказъ. имвшій цлью положить предлъ необоснованнымъ обвиненіямъ, которыя вносили лишь смуту и разложеніе въ армейскую среду.

Особенно разраслись непорядки въ ближайшихъ войсковыхъ тылахъ во время отхода русскихъ войскъ изъ Польши и Галичины. Великому Князю, какъ Верховному Главнокомандующему, и въ этомъ вопрос пришлось самому вмшаться, напоминая телеграммами на имя главнокомандующаго С.-З. фронтомъ генерала Алексева. о безсистемности эвакуаціонныхъ распоряженій н о неправильно создавшемся у войскъ представленіи, что принимаемыя мры являются «репрессіями». Телеграммой, папрпмръ, отъ 20-го іюня 15-го года Великій Князь напоминаетъ: 1) что удаляться и уничтожаться должно лишь то имущество, которое можетъ пспо-средственпо послужить на пользу противнику, или препятствовать нашимъ военнымъ дйствіямъ: 2) что прп уничтоженіи, по рас-поряліенію военныхъ властей- имущества, должны непремнно го-

) Мих. Лемке. «250 дней къ Царской Ставк», стр. 190.

статаяться требуемые закономъ акты: о) ото населеніе, при о стствііі крайней необходимости, не должно подлежать принудительному выселенію и не должно лишаться необходимыхъ запасовъ продовольствія; 4) что лицамъ добровольно покидающимъ свои кровъ должна облегчаться возможность выбора временнаго мстожительства; и 5) что члены одной семьи ни въ коемъ случа не должны разселяться но различнымъ пунктамъ.

Мры яги надлежало примнять разумется въ одинаковой м-

р ко всмъ слоямъ населенія безразлично. ^

Но Верховный Главнокомандующій принималъ и боле строгія мры къ уничтоженію тыловыхъ безобразій. Такъ напримръ 6-го іюня 15-го года Великій Князь телеграфировалъ о необходимости преданія военно-полевому суду командировъ тхъ полковъ, «чины которыхъ будутъ изобличены въ ушненіи погромовъ».

Къ сожалнію «шпіономанія» вндрилась глубоко не только въ арміи, но и въ народ, не исключая и царскихъ дворцовъ. Въ придворныхъ сферахъ въ предательств, и даже измн, тайкомъ обвиняли даже Верховнаго Главнокомандующаго и его сотрудниковъ. въ народ же и въ арміи напротивъ, — подозрнія въ измн шли въ парскіе покой. Все объясняли измной. Это обвиненіе являлось простйшимъ способомъ облегчить свое личное неудовольствіе, и въ нкоторыхъ случаяхъ оправдать неудачу. Чего проще: «Измна кругомъ!». — Въ атомъ общемъ стон только и проявлялось уродливое единеніе и общность настроеній фронта и тыла, арміи и народа. — И если на фронт указанное настроеніе въ силу дисциплинированности войскъ не давало еще вспышекъ, то въ сердц Россіи, въ Москв, оно разразилось въ іюн 15-го года огромными безпорядками, заставившими, наконецъ, Царя и правительство призадуматься надъ охватившимъ всхъ настроеніемъ.

3. 14/27 іюня 1915 года въ Ставк.

Уже почти два мсяца наши войска, не выдержавъ стремительнаго удара Макензена у Горлице и Тарнова находились въ отступленіи изъ Галичины.

Попытки зацпиться за Вислоку и поздне за р. Санъ не удались. Врагу былъ отданъ обратно Перемышль и Львовъ, и уже недалекимъ казалось время, когда ужасы войны должны были коснуться нашихъ собственныхъ предловъ.

Россія, оскпобленная военными неудачами, глухо волновалась. Слово «измна», какъ читатель уже знаетъ, ходило кругомъ.

Но и другихъ и подолъ для недовольства было не мало. Наша центральная власть уже давно стала терять довріе широкихъ общественныхъ круговъ и народныхъ массъ. Не Горемыкину, конечно, ненадолго до войны назначенному на постъ иредстателя совта министровъ, было подъ силу, хотя бы временно, на періодъ войны, смягчить т причины, которыя отдлили власть оп, парода.

Вс качества этого застывшаго въ своихъ воззрніяхъ старца, не только внутреннія, но и просто вншнія находились въ яркомъ противорчіи съ требованіями того труднаго времени, которое надвинулось на Россію. Нужны были широкій государственный умъ, желзная воля, кипучая энергія. Наблюдая же Горемыкина во время мимолетныхъ наздовъ въ Ставку, я лично всегда выносилъ впечатлніе о немъ, какъ о человк, переутомленномъ жизнью и больше всего сосредоточенномъ на себ.