Великий Кристалл. Памяти Владислава Крапивина

Рядом в усталом оцепенении сидели товарищ Балуев и Ира Жукова. Особенно Сережу удивило Иркино спокойствие: никогда эта егоза не была такой кроткой и тихой.

Товарищ Балуев заметил, что Сережа в сознании.

– Очнулся, старичок! – обрадованно пробасил он, потирая руки, как перед партией в шахматы. – Ну, и напугал ты нас! И что характерно, рыси так нападают очень редко, очень… Но ты молодец!

Ира тоже ожила: коротко сжала Сережину руку, поправила одеяло, снова схватила его за кисть.

Говорить не хотелось.

– Сколько я?.. – просипел Сережа и сморщился от боли в спине и груди.

– Да, считай, пятые сутки, – ответил товарищ Балуев. – Она ж тебе ребра сломала, одно из них проткнуло легкое. Внутреннее кровотечение, не шутка… Но ты настоящий боец, Сергунь! Дополз почти до дома. А тут и я по тревоге приехал.

Товарищ Балуев постучал пальцем по браслету коммуникатора, который висел на Сережиной руке.

– Великая вещь! Только ты зря помощь не вызвал. Я бы быстрей прибыл.

– Я не догадался, – соврал Сережа и закрыл глаза.

Сквозь полудрему Сережа слушал, как товарищ Балуев рассказывает Ире, что за герой тут перед ними лежит, а потом негромко поет на мотив песни «Все хорошо, прекрасная маркиза!» совсем другие слова:

Ко мне он кинулся на грудь,Но я в него успел воткнутьИ там два раза провернутьСвое оружье. Он завыл,Рванулся из последних сил,И мы, сплетясь как пара змей,Обнявшись крепче двух друзей,Упали разом, и во тьмеБой продолжался на земле,

А в остальном, прекрасная маркиза,Все хорошо, все хо-ро-шо!..

За окном слышались знакомые звуки: к колодцу подъезжали комбайны, коммутировались к временному насосу и заправлялись. Комбайны шли на водопой организованной толпой.

«Вот так бы и погиб, мира не посмотрев», – подумалось Сереже, и наконец-то стало по-настоящему страшно.

Сережа рассердился на себя, затем принял важнейшее в жизни решение и – заснул.

* * *

На вершине журавля мерцал красный огонек, отчаянно привлекая к себе внимание, но смотреть на него не хотелось.

Сережа сидел на крыльце, на самой верхней ступеньке, барабанил пальцами по рюкзаку, лежащему на коленях, и смотрел на поле, щетинящееся «пеньками» пшеничных стеблей. Казалось, что дуб расположен еще дальше, чем обычно. Сережа мог бы отправиться к дубу два часа назад, но это было бы слишком подло по отношению к домовому.

– Сережа, – грустно и тревожно позвал домовой.

– Что?

– Если ты не нальешь воды в течение ближайших пятнадцати минут, я перестану существовать.

– Я знаю, – прошептал Сережа.

– Выключатся системы жизнеобеспечения дома, сотрутся все квантовые данные… В том числе учебные курсы, библиотека и… сеансы твоих родителей.

Сережа кивнул.

Он снова был здоров. И впервые по-настоящему готов.

Сережа снял с руки браслет коммуникатора и аккуратно положил на ступеньку, поднялся с крыльца, устроил на спине рюкзак и зашагал к дубу.

В рюкзаке ничего лишнего: сухой паек, вода, самая нужная одежда, кое-какие мелочи и самый емкий блок внешней памяти ― с несколькими записями папы и мамы…

Домовой что-то говорил ему вслед, но Сережа шел, не оборачиваясь и не стирая слез с лица.

Если не решишься, то никогда нигде не побываешь.

* * *

Двадцать долгих минут Сережа бездумно, как сомнамбула, шел, глядя на далекие размытые очертания дуба. Благодаря многолетнему «водному» режиму Сережа хорошо чувствовал время. Да, двадцать минут.

Теперь его захлестнула волна непобедимого сожаления: зря он это все, зря!..

Сережа резко развернулся и побежал обратно, к дому. Да, далеко успел… Слезы мешали рассмотреть родное «поместье», контуры расплывались, но через несколько шагов Сережа остановился.

Огонек на журавле не горел.

Протерев глаза, Сережа увидел дом и двор как есть – резко и ясно. Сомнений не осталось: все обесточено.

Сережа несколько раз ударил себя кулаком в лоб, зажмурившись и неистово сжимая зубы.

Затем отвернулся от дома и снова зашагал к дубу.

Мир опять потерял резкость. Сережа с досадой подумал: «Только и делаю, плачу, как девчонка!», но ошибся. Глаза оставались сухими, зато с окружающей действительностью творилось неладное: куда ни смотрел Сережа, везде перед его взглядом пробегал муар, переходящий в рябь, как на поверхности воды.

Он все же не переставал шагать, хотя становилось все тревожней и тревожней.

Воздух вокруг него сгущался и холодел. Движения давались с трудом, но дышалось нормально. Когда Сереже показалось, будто он вовсе идет каким-то волшебным способом по дну моря, сопротивляясь водной толще, все вокруг словно обрушилось водопадом нереальных масштабов, и стало темно.

А потом под ногами начало постепенно светлеть…