Великий притворщик. Миссия под прикрытием, которая изменила наше представление о безумии

«Я не знаю, что меня беспокоит, – писала она с сокращениями, как сказано в книге Розенхана. – Я раньше никогда не чувствовала себя так неуютно с психически больными. На то нет никаких причин». Она пыталась разобраться в своем страхе: «Может быть, это из-за того, что я солгала для госпитализации… Может быть, потому что я не могу предвидеть следующий шаг пациентов? Хотя они и так почти ничего не делают. Большинство из них вообще под лекарствами… А что, если они хоть раз проверяли мою кровать? Не думаю, что я могу контролировать ситуацию. Возможно, мне стоит принять их лекарства. Буду осторожна». К третьему дню напряжение ушло почти так же внезапно, как появилось. «Теперь я чувствую себя намного лучше, – писала она тогда. – Не знаю почему, но надеюсь, так будет и дальше». В общей сложности Сара провела в больнице восемнадцать дней. Ее выписали с тем же диагнозом: параноидная шизофрения в стадии ремиссии.

Несмотря на свой неприятный опыт, Джон был предан делу даже больше, чем сам Розенхан. Он решил, что одной госпитализации недостаточно, и снова лег в больницу. На этот раз в крупное учреждение под названием Маунтин-Вью. Джон провел там еще две недели, и ему снова диагностировали шизофрению. Раньше он фокусировался на своем притворстве, но на этот раз, как писал Розенхан, он хотел уделить больше внимания пациентам и «оценить их расстройства до того, как они спрячутся за препаратами».

Четвертым псевдопациентом была сестра Джона, Марта, ставшая участником семейной игры в «Слабо?». (Удивительно, что это за семья, готовая к такому риску хоть ради веселья, хоть ради науки? Мне безумно хотелось узнать о них побольше.) Розенхан описывает Марту как недавно овдовевшую домохозяйку без профессионального опыта работы с психическими заболеваниями, но с личным интересом к этой миссии. Ее сын годами боролся с наркозависимостью и несколько раз бывал в психиатрических учреждениях. Ей было «любопытно, через что он проходил», и она решила повторить его опыт. У Марты тоже диагностировали параноидную шизофрению и выписали через две недели с болезнью в ремиссии. Так она стала уже четвертым подряд пациентом с тем же итогом. Слова-симптомы «Стук. Пустой. Полый», в шутку придуманные Розенханом в Соутморе, оказались простейшим способом диагностирования шизофрении.

Розенхан не рассказывает подробно о привлечении других псевдопациентов. Однако он написал, что через полгода после первой госпитализации Джона Бизли к ним присоединилась Лора Мартин – известная художница-абстракционистка, работавшая с крупными музеями всей страны. Она стала пятым пседвопациентом со словами-симптомами «Стук. Пустой. Полый» и слуховыми галлюцинациями, а также единственным участником эксперимента, госпитализированным в частную клинику. Розенхан называет ее клиникой Уильяма Уокера и описывает как одну из «пяти лучших [больниц] в стране». Как и другим псевдопациентам, Лоре не составило труда попасть в больницу, но гораздо труднее в отличие от остальных оказалось выбраться оттуда. Ее выпустили вопреки медицинским рекомендациям после пятидесяти двух дней с диагностированным маниакально-депрессивным расстройством. Она стала первым псевдопациентом с отличным диагнозом – не шизофренией. Это говорит о том, что последствия расстройства более благоприятны. Могло ли случиться так, что воспринимаемый социальный класс Лоры делал ее менее больной в стенах роскошного медучреждения

?[41]