Великолепная Софи

Чарльз взглянул на нее тяжелым и проницательным взглядом.

– Я начинаю понимать тебя, – сказал он.

– Я знаю, и это хорошо, потому что ты – здравомыслящий и рассудительный человек. Не стоит и говорить, что я отнюдь не сторонница брака, в котором отсутствует взаимное уважение. Он едва ли может стать удачным! Поэтому если Чарлбери неприятен Сесилии, то было бы неправильно принуждать ее выйти за него замуж.

– Как любезно с твоей стороны!

– Очень на это надеюсь, – серьезно ответила она. – Я не могу относиться к твоим сестрам по-другому, как и ко всей твоей семье! Одной из моих главных задач станет обеспечение их благополучия, и, уверяю тебя, я намерена этого добиться!

– Благодарю тебя, – бесцветным тоном откликнулся он.

Она стала теребить браслет на руке.

– Я знаю, ты пристрастно относишься к мисс Стэнтон-Лейси и многое готов ей простить, но, думаю, согласишься со мной в том, что влияние, которое она оказала на твою семью, трудно назвать благотворным. Смею надеяться, что без ее поддержки и одобрения Сесилия не вела бы себя так, как сейчас.

– Не знаю. Я в этом не уверен. Ты бы не стала говорить, что ее влияние было неблагоприятным, если бы видела, как она ухаживала за Амабель, поддерживая и мою мать, и Сесилию в трудную для них минуту! Этого я никогда не смогу забыть.

– От тебя никто и не требует ничего подобного. Ее поведением в крайне сложных обстоятельствах можно только восхищаться безо всяких оговорок.

– Кроме того, только ей я обязан тем, что мои отношения с Хьюбертом стали легкими и дружескими. И здесь

она не сделала ничего плохого.

– Что ж, в этом вопросе мы с тобой расходимся во взглядах, не так ли? – корректно заметила она. – Но мне не хочется вновь спорить об этом! Я лишь надеюсь, что в будущем Хьюберт станет вести себя надлежащим образом.

– Я бы сказал, даже слишком надлежащим. Представляешь, он счел делом чести наверстать упущенное в учебе на каникулах! И сейчас сидит за книгами! – Чарльз внезапно рассмеялся. – Если столь добродетельное поведение не нагонит на него тоску, можно быть уверенным, что вскоре он опять попадет в какую-нибудь историю!

– Боюсь, ты прав, – серьезно отозвалась она. – В нем ощущается некая моральная неустойчивость, которая еще доставит тебе немало хлопот.

Он уставился на нее с таким видом, словно не верил своим ушам, но прежде чем успел что-либо ответить, Дассет ввел в комнату лорда Бромфорда. Чарльз сразу же пошел ему навстречу, пожал гостю руку с необычайной теплотой и сказал:

– Боюсь, вам не повезло: моя кузина отправилась на прогулку.

– Мне уже сообщили об этом, едва я вошел. Как поживаете, сударыня?.. Но я решил, что должен подняться наверх и поздравить вас со счастливым выздоровлением сестры, – ответил его светлость. – У меня была возможность побеседовать с нашим славным Бейли – прекрасный человек! – и он клятвенно уверил меня в том, что никакой опасности заражения больше нет.

Судя по тому, как искривились губы мистера Ривенхолла, он уже готов был отпустить язвительную реплику, и мисс Рекстон сочла нужным вмешаться.

– Вы тоже испытывали недомогание, дорогой лорд Бромфорд? Какая жалость! Надеюсь, ваша болезнь не была серьезной?

– Бейли не счел ее таковой. Он полагает, что нынешний сезон выдался исключительно нездоровым: погода стоит крайне неблагоприятная и, знаете ли, способна вызвать осложнения заболеваний горла, к которым я, увы, предрасположен. Нетрудно догадаться, что моя матушка пребывает в некотором беспокойстве, поскольку здоровье у меня хрупкое – было бы глупо отрицать очевидное! Оттого почти неделю я сидел взаперти в своей комнате.

Мистер Ривенхолл, привалившись плечом к каминной полке, сунул руки в карманы бриджей, и на лице у него появилось выражение человека, желающего позабавиться. Лорд Бромфорд не распознал опасных признаков, зато мисс Рекстон прекрасно все поняла, и ее охватили дурные предчувствия. Она вновь поспешно заговорила:

– Да, ангина в наши дни чрезвычайно распространена. Неудивительно, что леди Бромфорд так встревожилась. Я не сомневаюсь, что вам был обеспечен прекрасный уход!

– Да, – согласился он. – Хотя природа моего недомогания была не совсем такой… Короче говоря, даже моя матушка была тронута той заботой, которую мисс Стэнтон-Лейси выказала своей маленькой кузине! – Он поклонился мистеру Ривенхоллу, который любезно склонил голову в знак того, что принимает его учтивость, но благостную картину испортила мрачная усмешка, скользнувшая по его губам. – В этой связи мне на память пришли строки из «Мармиона»[96].

Мисс Рекстон, уже достаточно наслушавшаяся о подвигах Софи в комнате заболевшей девочки, была благодарна мистеру Ривенхоллу, который перебил его светлость:

– Да-да, мы прекрасно их помним!

Лорд Бромфорд, который уже начал было декламировать: «О женщина, в часы досуга…» – был несколько сбит с толку и растерялся, но быстро пришел в себя и провозгласил:

– Все сомнения, кои могли возникнуть в подлинной женственности характера мисс Стэнтон-Лейси, отныне и навсегда могут считаться безосновательными!