Великолепная Софи

После встречи с возлюбленным расположение духа Сесилии, по-видимому, отнюдь не улучшилось. Его планы относительно их будущей жизни оставались крайне туманными и расплывчатыми, но зато у него уже родился замысел эпической баллады, которая в мгновение ока сделает его знаменитым, на что он всерьез рассчитывал. А пока сие великое произведение обретало окончательные формы, он, по его словам, не возражал бы против места библиотекаря. Но поскольку Сесилия не могла представить себе, что отец или брат испытают удовлетворение, выдав ее замуж за библиотекаря, эта огромная уступка со стороны мистера Фэнхоупа повергла ее в еще большее отчаяние. Она даже решилась на то, чтобы предложить ему задуматься о профессии политика, но он лишь ответил:

– Сколь жалкое времяпрепровождение! – И это совершенно не вписывалось в такой превосходный план. А когда он заявил, что с момента смерти мистера Фокса[83] десять лет назад в стране так и не появился лидер, которому желал бы служить наделенный разумом и чувствами человек, это замечание лишь доказало, что вряд ли его политические взгляды получат большую поддержку ее семьи, нежели его поэтические склонности.

Софи, уяснив себе суть происходящего из отрывочных и кратких реплик Сесилии, отнеслась к этому довольно жизнерадостно и даже беззаботно, заявив:

– Ничего страшного! Значит, нам нужно найти великого человека, который согласился бы стать его покровителем! – Отчего Сесилия лишний раз убедилась в том, как плохо кузина понимает ее душевные терзания.

Перед тем как спуститься к ужину, Софи отдала Хьюберту злополучный клочок бумаги. Она почти забыла о нем, но реакция кузена на находку оказалась столь странной, что мгновенно породила в ее голове самые невероятные предположения, чего он наверняка не желал. Хьюберт буквально выхватил его у нее из рук, воскликнув:

– Где вы его нашли? – А когда она терпеливо объяснила, что, скорее всего, он выпал из кармана его сюртука, когда она зашивала карман, юноша сказал: – Да, это принадлежит мне, но я не знал, что засунул его туда! Я не могу сказать, что там написано, но умоляю никому не сообщать об этом!

Ей оставалось только заверить его в отсутствии у нее подобных намерений, но юноша выглядел настолько расстроенным, что вызвал у Софи определенные подозрения. Они лишь окрепли после того, как Хьюберт вернулся домой, проведя несколько дней в гостях у своего друга мистера Харпендена. Он вел себя как человек, получивший сокрушительный удар, от которого так и не смог оправиться, и Софи воспользовалась первой же возможностью, чтобы поинтересоваться, не случилось ли чего. Мистер Ривенхолл еще вчера уехал из Лондона в Торп-Гранд – поместье в Лестершире, унаследованное им от двоюродного дедушки, и до сих пор не вернулся; но Хьюберт ясно дал понять кузине, что даже обстоятельства крайнего порядка не заставят его обратиться к старшему брату за помощью и советом.

– Он не стал миндальничать и прямо заявил мне, что не намерен… Ладно! Это не имеет значения!

– Осмелюсь заметить, – невозмутимо сказала Софи, – что Чарльз часто говорит не то, что думает на самом деле. Расскажи мне, что случилось, Хьюберт! Верна ли моя догадка, что в Ньюмаркете ты проиграл крупную сумму?

– Если бы только это! – неосторожно ответил он.

– Что ж, если это еще не самое печальное, Хьюберт, то я хочу, чтобы ты рассказал мне все без утайки! – сказала она, дружески улыбнувшись ему. – Будь уверен, ты вполне можешь мне довериться, потому что сэр Гораций воспитал меня в твердом убеждении, что нет ничего более гадкого, чем выбалтывать чужие секреты. Подозреваю, что у тебя неприятности, и, если ты мне ничего не расскажешь, я намекну на это обстоятельство твоему брату. Ставлю десять против одного, что все будет только хуже, если ты и дальше станешь упираться, не слушая ничьих советов!

Он побледнел:

– Софи, вы не посмеете…

Глаза ее лукаво сверкнули.

– Разумеется, я не стану этого делать! – призналась она. – Поскольку ты ничего не желаешь рассказывать мне по доброй воле, придется задавать тебе вопросы. Здесь замешана женщина? То, что сэр Гораций называет «несчастной любовью»?

– Софи! Клянусь честью… Нет! Ничего подобного!

– Значит, речь идет о деньгах?

Он не ответил, и спустя мгновение она приглашающим жестом похлопала рядом с собой по софе, на которой сидела, и сказала:

– Прошу тебя, садись! Думаю, что все далеко не так страшно, как тебе представляется.

Он коротко хохотнул, но после недолгих уговоров уселся рядом с ней и обхватил голову руками.

– Я выкручусь. А если дело дойдет до крайностей, то всегда можно записаться на военную службу!

– Действительно, – согласилась она. – Но мне кое-что известно об армии, и я не думаю, что жизнь в строю придется тебе по вкусу. Кроме того, это повергнет мою тетю в отчаяние!