Великолепная Софи

– Тетя Лиззи, мне очень жаль! Это я виновата в том, что забыла предупредить Джейн! Они вовсе не потерялись: я отнесла их ювелиру для чистки. Кроме того, одна застежка разболталась, и я попросила починить ее. Джейн, ты поступила очень глупо, расстроив ее светлость! Сначала надо было спросить у меня, где мои сережки!

– В чистку? – вскричала мисс Сторридж. – Что вы такое говорите, мисс Софи? Можно подумать, это не я относила все ваши драгоценности в чистку к «Ранделлу и Бриджу», как только мы приехали в Лондон!

– Да, относила, но в ночь бала мне показалось, что серьги выглядят тусклыми, – возразила Софи. – А теперь ступай, Джейн: ни к чему досаждать ее светлости своими глупостями!

Софи почувствовала, что кузен смотрит на нее, и, украдкой взглянув в его сторону, встретила его пристальный взгляд, от которого ей стало не по себе. Однако он ничего не сказал, и она поскорее отделалась от служанки, после чего убедилась в том, что у тети нет для нее поручений, и отправилась восвояси, от всей души надеясь, что ни Джейн, ни мистер Ривенхолл не заметят продолжительного отсутствия ее бриллиантовых серег.

Но уже на следующий день, едва она приступила к легкому завтраку в обществе леди Омберсли, Сесилии, Селины и Хьюберта, в столовую вошел мистер Ривенхолл и протянул ей маленький сверток.

– Ваши серьги, кузина, – коротко сказал он. – Надеюсь, вы сочтете, что они вычищены вполне удовлетворительно.

Впервые в жизни Софи не нашлась, что сказать. К счастью, он, похоже, и не ожидал услышать от нее что-либо, поскольку преспокойно отвернулся, чтобы отрезать себе ломтик ветчины, и заговорил с матерью, поинтересовавшись, не желает ли она отдохнуть этим летом в Брайтоне. Леди Омберсли переадресовала вопрос Софи. Климат Брайтона был вреден для ее здоровья, но регент сделал этот курорт настолько популярным, что в июне туда устремлялись все сколько-нибудь заметные представители высшего общества, так что, если Софи желает, они непременно снимут там дом на некоторое время.

Сесилия, у которой были свои причины желать остаться в городе, сказала:

– Ах, мама, ты же знаешь, что в Брайтоне тебе всегда становится плохо! Прошу, не стоит туда ехать! Мне кажется, нет ничего более нелепого, чем проводить вечера в Павильоне, а невероятная духота в комнатах буквально выматывает!

Софи тоже выразила нежелание посещать этот курорт, и за столом началось оживленное обсуждение достоинств возможного отдыха в других метах: в Омберсли, Торп-Гранд и Скарборо. Леди Омберсли погрузилась в воспоминания о лете, проведенном в Рамсгите до того, как он пришел в упадок, поскольку регент отдал предпочтение Брайтону.

Когда они поднялись из‑за стола, Хьюберт, уже некоторое время тщетно искавший возможности остаться с кузиной наедине, выпалил:

– Софи, вы заняты? Не хотите ли немного прогуляться по саду?

– Благодарю за приглашение, но чуть позже, пожалуй. Чарльз, вы не могли бы уделить мне минутку внимания?

Он без улыбки встретил ее взгляд.

– С удовольствием! Давайте прямо сейчас.

Леди Омберсли удивилась, а Селина воскликнула:

– Секреты! Вы что-то замышляете?

– Ничего особенно, – небрежно отмахнулась Софи. – Чарльз просто выполнил мое поручение.

Она вслед за ним направилась в библиотеку. Софи не имела привычки ходить вокруг да около, поэтому, едва он закрыл дверь, безо всяких предисловий потребовала:

– Не могли бы вы объяснить мне, что все это значит? Откуда вы узнали, что я продала свои серьги, и почему – как я полагаю – вы решили выкупить их и отдать мне?

– Я выкупил их потому, что могу допустить только две причины, которые могли вынудить вас расстаться с ними.

– Вот как! И что же это за причины, Чарльз?

– Вы так и не позволили мне взглянуть на счета за свой бал, но у меня есть некоторый опыт в таких вещах, так что примерную сумму я вполне представляю. Поскольку вы мне ничего не объяснили, то и от меня требовать того же не вправе. С самого начала вся эта затея представлялась мне отвратительной.

– Мой дорогой Чарльз, у меня масса расходов, о которых вы и понятия не имеете. Вы ведете себя смешно и нелепо, понимаете?

– Не думаю, что у вас есть расходы, которые не готов покрыть ваш отец.

Немного помолчав, Софи сказала:

– Вы еще не назвали мне вторую причину, которая пришла вам в голову.

Он хмуро взглянул на нее исподлобья:

– Боюсь, вы одолжили деньги Хьюберту.

– Господи помилуй! Выбросите эту чушь из головы! – смеясь, воскликнула она. – С чего бы мне одалживать ему деньги?

– Очень надеюсь, что до этого не дошло. Юный болван был в Ньюмаркете с такими молодцами, каких я бы к нему и на пушечный выстрел не подпустил. Он много проиграл?

– Наверняка он скорее признается вам, чем мне, не так ли?

Он подошел к своему письменному столу и принялся машинально перекладывать на нем какие-то бумаги.

– Могло случиться так, что он испугался, – сказал он и поднял голову. – Верно?

– Мне понадобились деньги по причине, которую я вам не открою, – ответила она. – Но обращаю ваше внимание на то, Чарльз, что на мой второй вопрос вы так и не ответили. Как вы догадались, что я продала свои серьги?

– Это была не догадка. Я просто знал.